— Это решать не мне, а всему войску, — сухо пробормотал Гуссейн-ага.

— В таком случае почему ты явился ко мне? Я — дей самого малого из аравийских государств. У меня — нет могущества и власти, кроме тех, что даны мне султаном, да и те не простираются дальше границ Эль-Синута. Что тебе нужно от меня, Гуссейн-ага?

— Твое согласие и поддержка. Поклянись нам в верности. Мы дадим Эль-Синуту независимость, навечно освободим от податей. Разве Тј не хотел бы, чтобы твой сын унаследовал трон?

— У меня нет сына, — спокойно ответил дей.

— Но ты молод, и все еще впереди. Когда Эль-Синут станет твоим, ты больше не будешь давать гаремным невольницам снадобье, препятствующее зачатию. Большая семья, свое государство, богатство и покой — что еще нужно человеку? — соблазнял Гуссейн-ага, улыбаясь и чем-то напомнив Кейнану хорька, который у него был в детстве.

— Ты уже говорил с правителями других областей? — поинтересовался Кейнан.

— Ты первый, повелитель.

Дей снова провел по элегантно подстриженной бородке, словно размышляя над предложением Гуссейна-аги.

— Как слабейший, я могу потерять больше всех, — заговорил он наконец. — Что, если я примкну к вам, а остальные откажутся? И Алжир, и Тунис много лет пытались захватить Эль-Синут. Я только что женился и не хочу, чтобы моя жена овдовела и попала в чужой гарем лишь потому, что ее муж не выказал должной осмотрительности. Нет! Сначала я узнаю, что решат соседи. Если заговор провалится, меня казнят в назидание всем деям. Я обязан защитить свой народа Пойми правильно: мне все равно, кто правит империей, пока мне дают возможность спокойно выполнять свой долг и заботиться о благе Эль-Синута. Я не отказываю тебе — просто хочу быть уверен, что мои куда более сильные и богатые собратья на вашей стороне. Принеси мне их согласие, и я дам тебе ответ, Гусеейн-ага, Мыши подобает остерегаться кота, не так ли? — дружески улыбнулся Кейнан-реис.

— Я ценю твои откровенность и чистосердечие, повелитель, — вкрадчиво ответствовал янычар. — Завтра же отправлюсь в Алжир, Тунис и Марокко.

— А сегодня, — гостеприимно пригласил дей, — будь моим гостем. — Он хлопнул в ладоши и приказал возникшему на пороге Бабе Гассану:

— Пусть Абу зарежет ягненка и приготовит ужин для нашего благородного гостя. Ты, Гуссейн-ага, конечно, проведешь ночь в янычарских казармах, что находятся в стенах нашего дворца?

Гуссейн молча поклонился.

— Арудж-ага, друг мой, проводи посланника в баню и позаботься о том, чтобы он ни в чем не испытывал недостатка, — распорядился Кейнан-раис и обратился к Гуссейну:

— Баба Гассан снабдит тебя новым платьем, и присмотрит, чтобы старое почистили и вытряхнули, ибо впереди у тебя долгий путь.

Гуссейн снова отвесил поклон.

— Ты щедрый хозяин, господин. Я век буду помнить твое великодушие.

Янычары вместе с евнухом вышли из покоев, а Кейнан долго перебирал в памяти только что состоявшийся разговор. Два дня назад Баба Гассан, встревоженный полученными вестями, предупредил его о возможном прибытии шпиона янычар. Мудрый евнух давно обзавелся сетью осведомителей, простиравшейся от Эль-Синута до Стамбула и от Алжира до Дамаска. И всегда узнавал важные новости заранее. Баба Гассан был поистине полезным человеком и заслуживал высокого положения, но Кейнан от души радовался, что евнух принадлежит ему.

Узнав о заговоре, он все рассказал жене поздней ночью, когда оба лежали в постели, пресыщенные страстью. Индия, выслушав его, предостерегла от необдуманных поступков.

— Разве молодой султан так уж плох, повелитель? — удивилась она.

Дей пояснил, что Мурад совсем еще юн и во всем слушается свою мать, которая до сих пор отдавала весьма мудрые распоряжения. При ней империя процветала и жила в мире.

— Я не стала бы соглашаться ни на какие посулы, повелитель, — посоветовала она. — По-моему, это опасно, и разве когда-нибудь янычарский мятеж удавался? Отрекись от этих изменников.

Кейнан согласился с Индией и потом долго расхваливал Азуре и евнуху ум и проницательность жены. Однако теперь он сообразил, что нашел способ обеспечить своему сыну-первенцу трон Эль-Синута. Если он первым выдаст заговорщиков валиде, разве благодарная мать не вознаградит его?

Кейнан-реис довольно улыбнулся.

— Не нравится мне этот Кейнан-реис, — проворчал по-турецки Гуссейн-ага, когда оба янычара спустились в бассейн с теплой водой.

— Почему? — удивился молодой капитан. — Он добрый и справедливый правитель и преданный друг.

Он отвечал на том же языке, усвоенном еще с детства, — языке, который янычары считали родным.

— Чересчур умен! Велел мне ехать к другим государям, а потом вернуться сюда. Я не верю этому человеку. Он не собирается стать нашим союзником, а кто не с нами, тот против нас.

Вокруг суетились невольники, готовя скамьи для массажа и нагретые полотенца.

— Он просто осторожен и не любит спешить, — вступился за, друга Арудж-ага. — Я знаю его десять лет и ни разу не видел, чтобы он поступал бесчестно. Ведь ты предложил ему освобождение от налогов, трон Эль-Синута для него и наследников. Непреодолимое искушение! Всего несколько месяцев назад он взял первую жену и опасается рисковать ее благополучием, да и своим тоже. Много лет соседние государства, словно стервятники, подстерегают случай захватить Эль-Синут. Поэтому Кейнан-реис так осмотрителен.

— Но кому, во имя Аллаха, нужен жалкий клочок земли? — пренебрежительно бросил янычар.

— В Эль-Синуте лучшая и самая безопасная гавань во всей Берберии. Поэтому от нас в казну султана поступает куда больше денег, чем из Алжира и Туниса. Кроме того, за городом простираются рощи финиковых пальм, дающих огромные урожаи. Финики здесь сочнее и слаще, чем в других местах. А еще у нас есть соляные копи и знаменитый источник в Оазисе Звезды, куда приезжают лечиться от ревматизма богачи со всего Востока, даже из Дамаска, — пояснил Арудж-ага.

— Я и не знал, что Эль-Синут так процветает, — задумчиво заметил Гуссейн-ага. — Возможно, ты прав и я чрезмерно подозрителен и принимаю тень от дерева за джинна. Разумеется, твоя дружба с этим мелким правителем весьма полезна. Неплохо, что он велел тебе остаться, когда я попросил его о беседе с глазу на глаз. Очевидно, он уважает силу янычар.

— Он никогда не ссорился с нами, Гуссейн-ага, и, откровенно говоря, более чем щедро делился с нами богатством, которое мы привозим из плаваний. Знаешь ли ты, что раз в год он посылает янычарам корабль, груженный золотом, с того времени как стал деем вместо покойного Шарифа?

— Знаю, поэтому и приехал сюда в первую очередь, — кивнул Гуссейн-ага. — Считал, что Кейнан-реис — наш друг, которому можно верить.

— Так и есть! — воскликнул Арудж-ага. — Клянусь жизнью! Надеюсь, ты поймешь столь благоразумное поведение.