В половине двенадцатого наши раздумчивые посиделки резко переросли в лихорадочные сборы: мы бестолково заметались по комнате, упаковывая и укручивая последние пожитки. К счастью, всё уже было собрано заранее, и мы торопливо выскочили на улицу. Удивленный нашими скоропалительными действиями, из-за занавеси выглянул хозяин дома.

— Срочное дело, — успокоила его Найтли, — мы вынуждены уехать раньше. Но не волнуйтесь: уплаченная за комнату сумма останется у вас без вычетов.

Мужчина пожал плечами, задумчиво почесал грудь и вновь исчез за тканевым пологом. Мы же, торопясь словно на пожар, вскочили на лошадей и помчались к речной заводи, на высоком берегу которой должны были ждать светового сигнала от Гансези. При появлении огонька нам с Вилли полагалось доплыть на двух заранее приготовленных лодочках до нужного места, где и принять на борта и дядю, и его доброхотного помощника. Найтли тем временем вменялось перегнать лошадей поближе к месту нашей предполагаемой высадки.

Ожидание, как водится, затянулось сверх меры. Какое-то время мы сидели молча, изредка вздрагивая то от треска древесных ветвей, рушащихся под напором особенно сильного в ту ночь ветра, то от жалобных воплей шакала.

— Какая страшная ночь, — первой нарушила молчание Найтли. — Прямо как в фильмах про вампира Дракулу…

— Радуйся, что хоть дождя нет, — отозвался Вилли. Он сидел неподвижно, не снимая руку с карабина и всем своим видом показывая, что не боится никого и ничего.

Чтобы не выдать обуревавшего меня беспокойства, я благоразумно промолчал.

— Вы слышали? — встрепенулась вдруг Найтли. — Как будто кто-то вскрикнул!

— Где?

— Кажется, там, — неуверенно протянула она руку во тьму, — на той стороне.

— Это, наверное, обезьяна, — предположил я. — Кому тут еще кричать? Паломники уже разъехались, местные давно спят…

— Давай-ка, Алекс, займем на всякий случай места в лодках, — поднялся Зомфельд, и в голосе его впервые прорезалась нервная дрожь. — Крик то был иль не крик, не знаю, но вот по времени нашему другу пора бы уже и появиться…

Оставив девушку одну, мы с телохранителем достигли крошечной деревянной пристани или, вернее будет сказать, мини-дебаркадера. Вёсел у нас, разумеется, не имелось, направлять лодчонки предстояло заранее вырезанными шестами, но, по счастью, течение в этом месте было довольно слабым. Оттолкнувшись палками от глинистого дна, мы отчалили.

Спустя какое-то время я тоже услышал неясный шум, доносившийся со стороны стойбища Аминокана:

— Точно, кто-то кричит, — негромко сказал я Зомфельду, держащемуся чуть сзади. — Как бы эти крики не порушили наши планы…

Ответить Вилли не успел — на берегу вдруг затрещали пересушенные на солнце сучья, и почти одновременно с этим из-за прибрежного куста прорезался колеблющийся на ветру огонек. Что-то еще раз громко хрустнуло, раздались приглушенные ругательства и всплеск воды. Огонек моментально погас. Я приподнялся на корточки и включил карманный фонарь. Луч света выхватил из темноты стоявшего по колено в воде здоровяка, на спине которого недоуменно крутил головой Владимир Васильевич.

— Дядя, вы как, в порядке? — воскликнул я, разом позабыв про всякую маскировку.

— Это ты, племянник? — отозвался он несколько испуганно. — Слава богу! А то уж я приготовился было к худшему…

— Тсс! — перекрывая нашу перекличку, грозно зашипел Гансези, одновременно делая мне свободной рукой какие-то знаки.

Истолковав их как просьбу приблизиться, я бросил свой фонарь на дно ялика и заработал шестом, словно байдарочным веслом. Минута — и крепкая рука Уно клещами вцепилась в борт моего суденышка. Вонзив шест в дно, я оперся на него всем телом, давая здоровяку возможность сгрузить дядю в мою посудину.

— Осторожней, дай руку, — попросил тот меня, медленно сползая по широкой, словно каменная глыба, спине негра. — Мои кости, к сожалению, пока ни к черту не годятся…

Бросившись на помощь дяде, я потерял равновесие и, если бы не вовремя подоспевший Зомфельд, наверняка свалился бы за борт.

— Спасибо, друг, — поблагодарил я телохранителя. — Подгребай слева…

Кое-как разместив Владимира Васильевича на корме моего ялика, мы протянули руки здоровяку.

— No, no! — отрицательно замахал вдруг тот руками, после чего быстро развернулся и, гулко шлепая ногами по пузырящейся тине, бросился обратно.

Решив осветить ему путь, я, приподнявшись, вскинул фонарь над головой и тут же увидел то, чего никак не ожидал увидеть: на самом обрезе светящегося полукруга смутно мелькали искаженные расстоянием человеческие тени! Потрясая факелами, они стремительно двигались в нашу сторону.

— Вилли, уходим! — крикнул я, безуспешно пытаясь выдернуть из дна увязший в иле шест. — Кажется, за нами погоня!…

Вместо ответа Зомфельд навалился на мой ялик и с хриплым стоном вытолкнул его на середину речки.

— Уходи первым, Алекс, — метнул он мне вдогонку свою палку, — вам с дядей нужнее. А я вас прикрою.

В несколько сильных толчков я пересек реку и, спрыгнув прямо в воду, выволок носовую часть лодки на прибрежную отмель.

— Найтли! — уже не маскируясь, громко прокричал я.

— Я здесь, Санья, — отозвалась девушка, решительно прыгнув к нам с двухметрового обрыва. — Что случилось? Что за шум?

— Потом, Найтли, всё потом, — подхватил я дядю под мышки. — Сейчас нам надо поскорее выбраться наверх, к лошадям!

Шумно дыша и наступая друг другу на ноги, мы с ней подняли и перевалили легкое тело Владимира Васильевича на береговой гребень, после чего вскарабкались и сами.

— Саня, а что, собственно, происходит? — поинтересовался дядя, когда мы уложили его наконец в самодельный гамак. — Что за спешка?

— Потом поговорим. — Мне было не до дискуссий — требовалось спасать Зомфельда.

Схватив сумку с автоматом и фонарь, я рванул обратно к обрыву. В это время с противоположного берега донеслись прямо-таки звериные вопли и оглушительный треск крепких древесных сучьев. Я включил фонарь. Мертвенный свет криптоновой лампы выхватил из темноты фигуру Зомфельда, отчаянно дерущегося аж с четырьмя противниками Гансези, и еще нескольких человек, прорывающихся к месту схватки со стороны рощи.

— Стоять! — по-русски заорал я с высоты своего положения. — Стрелять буду!

Мой крик, слепящий свет фонаря и, главное, эффект неожиданности на какое-то время скомпенсировали нам численный перевес преследователей. Воспользовавшись замешательством своих противников, здоровяк несколькими сокрушительными ударами разделался с ними, подхватил что-то с земли и со всех ног бросился к реке. В ту же секунду грянул выстрел из карабина, и выброшенная затвором гильза с шипением юркнула в воду. Я тоже принялся терзать молнию сумки, в которой лежал автомат, но открыть ее одной рукой, да еще при таком мандраже, сразу не смог. Тогда, упав на колени и отбросив фонарь, начал орудовать обеими. Над головой что-то дважды свистнуло, потом вновь бабахнул карабин, заглушив своим грохотом непрекращающиеся враждебные вопли. Словом, когда я подготовил наконец оружие к стрельбе, Зомфельду и Гансези уже удалось каким-то чудом преодолеть водную преграду.