— Так кто же тогда еще мог стрелять?

— Ты позабыл еще про одного человека.

— Сержант?! — выдохнул Герасим.

— Он самый… Если он живой, то сейчас ему что-то под пятьдесят. Вполне боевой возраст. Более того, я уверен, что он сейчас в строю. Покой не для таких, как он.

— Это уж точно, — мрачно согласился Герасим. — Но ты же его застрелил!

— Святой, ты забываешь, где-то там была еще женщина. Я, скорее всего, ранил его. Она могла ему помочь.

— Вполне возможно… Значит, он не успокоился и продолжает заниматься своим привычным ремеслом?

— Получается, что так. Почерк точно его.

— А что это за люди, которых он застрелил? Они как-то связаны между собой?

— Крупные бизнесмены. Из одного круга. Весьма влиятельные. Люди, обладающие большими деньгами, предпочитают держаться вместе. Особенно если чувствуют, что со стороны государства им угрожают большие неприятности.

— Но почему же он стрелял именно в них?

— Я и сам ломаю голову, — честно признался Чертанов. Усмехнувшись, он добавил: — Логичнее было бы предположить, что он захочет устранить нас. Ведь мы единственные, кто может опознать его.

— Что ты намерен делать?

— Я хочу разыскать его.

— В этом я тебе не помощник, — хмуро покачал головой монах.

Чертанов тоже нахмурился:

— У меня больше никого не осталось. А если я все-таки попрошу тебя?

Святой даже не пошевелился. Но Чертанов отчетливо почувствовал, как контур нервной системы Святого завибрировал, ударив в напряженное сознание Михаила легким покалыванием. В Герасиме произошла перемена, незаметная для постороннего.

— Все это земная тщета и суета, — после некоторого раздумья высказался монах. — Нужно ли это нам? Вот ответь мне, сколько ты собираешься прожить? Тридцать лет? А может быть, сорок? — Михаил промолчал. — В любом случае это всего лишь капля перед вечностью, которая нас ожидает.

— К чему ты это говоришь? — с раздражением спросил Михаил.

— Враг искушает нас, прельщает своими соблазнами, но нам нужна сила, чтобы противостоять им и не печься о бренном.

В какой-то момент Чертанову показалось, что Герасим просто смеется над ним. Но всерьез думать, что это так, мешали его темно-карие глаза, где-то в самой глубине зрачков которых укрывалось смирение.

Чертанов глубоко вздохнул и попытался сдержать раздражение. Герасим был не из тех людей, с кем следовало разговаривать на повышенных тонах.

— Святой, я понимаю, что в тебе пропадает большой праведник, только ты мне ответь… Ты со мной или нет?

— Вот как ты ставишь вопрос?

— А может, ты боишься смерти?

— Я христианин, — просто ответил Святой. — Следовательно, у меня нет причины бояться смерти. Что такое смерть? Это когда душа освобождается от плоти, как из темницы, и торопится на суд к Создателю… Скажу тебе, я ее желаю, зову каждый день и нетерпеливо жду ее прихода.

— Прежде я от тебя такого не слышал. И для чего же?

— Чтобы получить новую жизнь, — вздохнул монах. — Благодатную!

— Так ты со мной? — все же не сумел скрыть раздражения Чертанов.

— С тобой, — уверенно кивнул монах. — Как только появится нужда во мне, я приду! — твердо пообещал Герасим. — Ты только дай знать.

И, поднявшись с бревна, уверенно зашагал по тропинке в сторону обители.

Чертанов прибыл в Казань утром и сразу с вокзала направился на Петрушкин разъезд, в район, где находилась городская тюрьма. После поисков он наконец вышел на узкую улочку и потопал в сторону тюрьмы вдоль старинных трехэтажных зданий. Прежде ему не приходилось бывать в этом районе. А потому пришлось поплутать, прежде чем удалось выбраться на нужную улицу.

Тюрьма находилась на окраине города, на берегу Волги, в старом районе, застроенном двух— и трехэтажными зданиями. Лет сто пятьдесят назад здесь был конный базар, куда съезжались покупатели и любители лошадей из ближних и дальних окрестностей. Место было мутное, оно притягивало к себе уркачей и конокрадов разных мастей. На рынке всегда можно было выправить фальшивые бумаги для лошади. Благо что здесь крутились не только конокрады, но и люди, что умели работать с документами.

По всему периметру базар окружали лавки, в которых можно было приобрести любой скарб для хозяйства. Немного поодаль располагался круг трактиров и прочих питейных заведений, где покупатель спешил отметить выгодную сделку. Неудивительно, что некоторые во хмелю теряли купленных коней, а другие — деньги, вырученные с продажи.

Тут же по соседству стоял острог, огороженный высоким забором. Частенько можно было видеть, как через базар конвойные сопровождали до тюрьмы вереницу колодников.

Так что место было бойким и разбойным. На площади в старое время наблюдалось такое огромное количество аферистов, жуликов и воров всех мастей, что тюрьма, стоящая по соседству, представлялась в сравнении с этим всего лишь богадельней.

Конского базара уже давно не было, о знаменитом торге продолжали напоминать только здания, выстроенные полукругом.

Единственное, что осталось неизменным, так это тюрьма. Как и полтора столетия назад, ее окружали высокие стены. Правда, поднастроили корпуса, и вместо прежних трех этажей теперь возвышались пятиэтажные коробки. А кроме того, по периметру стен была протянута колючая проволока, через которую был пропущен ток высокого напряжения. За свою немалую историю тюрьма помнила бунтарей, что пускали красного петуха помещичьим усадьбам, знавала разного рода изуверов, что выходили на большую дорогу с топором за кушаком, и тихих сидельцев, с нетерпением ожидавших конца срока.

Степа Беленький не принадлежал ни к тем, ни к другим. Он относился к арестантам средней руки, коих тюрьма на своем веку повидала немало.

Тюрьма находилась в конце улицы, просто так ее и не разглядишь. Ее можно было увидеть только тогда, когда подойдешь едва ли не вплотную. Только тут видно, как из-за вершин деревьев начинают выглядывать сторожевые вышки, словно наблюдают за подошедшим.

От жилого массива тюрьму отделяло всего лишь несколько метров. На свежевыкрашенной стене аршинными буквами красного цвета было написано: «Запретная зона. Приближаться к стене ближе чем на пять метров запрещено!»

Чертанов посмотрел на вышку. Между деревьями, будто спрятавшись между двух зеленых облаков, стоял солдат и, сжимая автомат, посматривал по сторонам. Ясно одно — парень искал развлечения, а потому не стоило испытывать судьбу и нарушать установленное расстояние. Не разобравшись, шмальнет из ствола и даже ухом не поведет.

У стены лежали брошенные из окон тюрьмы малявы. Их было множество. Но большая их часть, будто украшения новогодней елки, облепили колючую проволоку на высоте трехэтажного здания.