Он развернул коня, и тот тяжело поскакал прочь от опушки.

– Баба у него сбежала? – спросил не совсем проснувшийся Петруха. – Ну и поделом дураку – мечется по лесу, спать не дает…

Ивашка похлопал по епанче – там, где, по его мнению, было плечо женщины.

– Вылезайте, сударыня, – сказал он и встал.

– Что?.. – Петруха вытаращил глазищи на монахиню. – Так она тут была? Ну и сволочь же ты, Ивашка! Я ж поручился, что ее тут нет!

– Вольно тебе было ручаться! Кто тебе велел?!

Началась обычная перебранка на чистом русском языке.

– Ты как знаешь, а я ее в замок отвезу! – наконец заявил Петруха. – Еще нам преступных баб недоставало!

– Она Христа ради просила помочь, ирод! Христа ради! Это что – совсем для тебя пустое слово?

Монахиня, решив, что ее спаситель будет еще долго браниться, стала потихоньку отступать к лесу.

– Куда?! Стой!

Петруха, вскочив, кинулся за ней и поймал за руку, да так дернул – монахиня упала на колени.

– Ради Бога, отпустите меня! – взмолилась она. – Или поезжайте со мной! Я ничего дурного не сделала, я могу это доказать! У меня есть свидетель!

– Какой такой свидетель? – сердито спросил Петруха.

– Его высочество герцог Якоб. Я должна его найти! Он мне поможет выпутаться из этой страшной истории!

– Врет, – по-русски заметил Петруха и опять перешел на немецкий: – Вы врете, сударыня.

– Клянусь вам, это правда. Если вы поможете мне встретиться с герцогом – сами поймете.

– Врет, – повторил Петруха. – Возьмем ее с собой и довезем до замка.

– Нет, – ответил Ивашка. – Послушай, я дело говорю. Или она кого-то там убила, или не убила. Если убила – то правда очень скоро вылезет на свет божий. Если не убила, а мы ее замковой страже отдадим…

– То что?

– А то, что герцог вернется в Гольдинген, во всем разберется, и если она никого не убивала, так мы же еще окажемся виноваты. А нас для того сюда посылали, чтобы мы с герцогом ссорились?

– Врет она про герцога. Врет, чтобы мы ее отпустили.

– А мы не отпустим. Мы ей свяжем руки и повезем с собой. Все растолкуем Шумилову, он что-нибудь придумает. Подержим ее взаперти, пока герцог не вернется. И тогда мы на коне! Если она убийца – так мы убийцу изловили. А если невинна – так мы ее уберегли. Понял, исчадище?

– Ни черта не понял!

– Ну и дурак!

Ивашка, служа в Посольском приказе, на всякие выкрутасы насмотрелся. Вот и понял, что с бабой, да еще монашкой, которая считает свидетелем своей невиновности самого герцога, держи ухо востро. Поэтому он в конце концов сдержался, перестал отвечать на Петрухину ругань и задумался, глядя на монахиню.

– Отпустите меня, – поймав его взгляд, попросила она.

– Да врет же, как ты того не видишь! – выпалил Петруха. – Еще неизвестно, точно ли монашка! Нацепить черный подрясник – невелика наука! Может, самого подлого рода?!

– А чтоб тебе! Я ж ее признал! Помнишь, когда нас в Либаву посылали? Помнишь, в порту? Ну? Когда на берег высадили Палфейна с мартышками? Он же не один был! При нем был тот молодец, граф, и еще люди, и две монашки! Так это она и была, ее граф из Голландии привез! Она не простого рода! Граф перед ней прямо стелился!

– Так это Палфейна нужно спрашивать… – проворчал Петруха. – Вот по твоей милости, чтоб ты сдох, в такое влипли…

– Может, она графу тому – родня? – предположил Ивашка.

– Отпустите меня, – попросила монахиня. – Я дойду до Виндавы, отыщу его высочество. Герцог собирался пробыть там неделю, а ему нужно срочно вернуться в Гольдинген!

– Вас ищут, сударыня, – напомнил Ивашка. – Вас ищут на виндавской и на пильтенской дороге. Вы же сами сказали – вас хотят убить! Так поймают и убьют! А вот в Гольдингене, откуда вы убежали, вас искать не будут.

И он перешел на русский.

– Петруха, если мы эту бабу выручим и у себя спрячем, так, может, еще от герцога милость какая будет? Может, Шумилов это как-то в дело пустит? Говорю тебе, баба не простая! А Шумилову нужно как-то перед герцогом выслужиться, чтобы совсем его на нашу сторону переманить. Вроде внятно толкую?

– Внятно… Слушай, а давай пошлем ее к монаху на хрен! Хочет она сама пробираться в Виндаву – скатертью дорога! Не наша печаль!

В сущности, это было разумным предложением. Но склока между Ивашкой и Петрухой уже достигла той степени, что, кабы Петруха сказал, что трава зеленая, Ивашка сразу бы возразил:

– Врешь, красная!

Поэтому Ивашка подбоченился и заявил:

– Повезем ее к Шумилову! И только пикни! Я в Посольском приказе служу, а ты кто?!

Дениза, которую пешее путешествие по бездорожью измотало до предела, смотрела на двух сердитых московитов и невольно сравнивала их с бойцовыми петухами. Бежать она не пыталась – понимала, что двое конных легко нагонят и изловят ее, пешую. К тому же имелась своя логика в рассуждениях того московита, что пошире в плечах и раскрашен матушкой-натурой особо: волосы – русые, борода – темнее, зато усы – светлее. Действительно – никто не станет искать беглянку в Гольдингене, да еще в лагере московитов.

Однако ее смущало одно обстоятельство: не только Ивашка признал Денизу, но и Дениза – Ивашку. Она вспомнила, что в Либаве приняла его за вора, и перестала понимать, кто же он такой. С одной стороны – спас и не требует, чтобы за спасение с ним расплатились любовью. С другой – для чего он хочет везти свою добычу в Гольдинген, что у него на уме?

Петруха не был дураком – понимал, что, хотя Шумилову и осточертели его споры с Ивашкой, в приключении с монахиней подьячий будет на Ивашкиной стороне; в тайных делах Посольского приказа Ивашка смыслит больше, так что придется смириться. Временно смириться…

– Сударыня, вы поедете с нами, – сказал он по-немецки.

– Вы поедете с нами, – подтвердил Ивашка.

И тут возник вопрос: как ехать-то? Открыто везти монахиню на крупе бахмата? Дорога от Гольдингена до Виндавы, что по левому берегу реки, довольно людная, проезжий народ обратит внимание, добром это не кончится. А по правому берегу дороги, в сущности, нет – придется пробираться, положась на милость Божью.

Ивашка стал расспрашивать Денизу, как она двигалась от Гольдингена, и оказалось, что монахиня, боясь, что на большой дороге ее заметят, сперва поднялась выше по течению и наняла перевозчика, а потом пошла чуть ли не лесными тропами, но это ей мало помогло – видимо, перевозчик ее выдал. Она описала свои странствия и объяснила, что через лес ведет наезженная дорога, но, опасаясь неприятных встреч, она на эту дорогу не выходила.

Решили ехать правым берегом. И ехать скоро – может статься, те, кого герцогиня Курляндская послала в погоню за Денизой, тем же правым берегом вернутся обратно, и встречаться с ними незачем.