– Ну, я готов. Думаю, мне стоит пойти поискать Спецци, если он еще здесь, и рассказать ему о провале с допросом Каро. Который час?

– Пять минут седьмого, – ответила Эмми, взглянув на часы.

– Значит, до прихода Марио больше часа. Пойду найду капитана, чтобы покончить с этим.

– Марио?

– Он придет поговорить со мной, когда подъемник закончит работу. И я надеюсь, что это станет завершением дела. Видишь ли, он…

Генри не успел закончить фразу. Раздался оглушительный стук в дверь, и в комнату, не дожидаясь разрешения, ворвался Спецци.

– Энрико! – закричал он. – Пойдемте немедленно! Случилось ужасное!

Генри почувствовал, как ледяная рука сжала его сердце.

– Что?! – спросил он.

– Марио… бедный старик! Он мертв – застрелен на подъемнике, точно так же, как Хозер!

На какой-то момент Генри оцепенел, затем не то самому себе, не то кому-то сказал:

– Этого не может быть.

– Увы, может. И это случилось. – Спецци опустился на кровать. – Когда вы сегодня днем сказали, что Марио знает имя убийцы, я, признаться, вам не поверил. Но теперь очевидно, что вы были правы. Он знал и заплатил за это жизнью.

Генри невероятным усилием взял себя в руки.

– Расскажите мне все, что знаете об этом, быстрее, а потом пойдем вниз.

– Знаю-то я очень мало, – ответил капитан. – Карло сообщил новость по телефону из деревни. Он был в шоке, едва мог говорить. Только без конца повторял, что все точно так же, как с герром Хозером.

– Когда он позвонил?

– Только что. Я помчался сразу к вам. Он остановил подъемник и вызвал врача. Сейчас ждет от нас указаний.

– Так. – Теперь инспектор говорил быстро и отрывочно, с облегчением предвкушая ближайшие действия, потому что только они могли рассеять кошмар, начинавший накрывать его. – Все вернулись в отель?

– Не знаю.

– Пойдем посмотрим. Эмми, проверь, на месте ли Герда, а потом постучи в номер барона, узнай, вернулся ли он. И присмотри за Труди Книпфер.

– Конечно. – И Эмми быстро вышла.

Искать Роджера и полковника Бакфаста не пришлось. Они были в холле: выйдя в коридор, Генри и Спецци сразу услышали их голоса.

– Никогда раньше такого не было, – говорил полковник. – Надеюсь, парень не заболел.

– Должен сказать, в последнее время он плоховато выглядел, – отвечал Роджер.

Тиббет спустился по лестнице.

– О ком вы говорите? – спросил он.

– О Марио, – пояснил Роджер.

– Очень необычно, – вступил полковник. – Я сразу подумал, что это он… Было, конечно, темно, я не мог хорошо рассмотреть, но сам себе сказал еще там, на подъемнике: «Ей-богу, похоже, это старина Марио едет вниз». Так и вышло: когда мы добрались до верхней площадки, его там не оказалось. Первый раз такое на моей памяти.

– Мы беспокоимся, не заболел ли он, – добавил Роджер.

– Боюсь, у меня плохая новость, – сказал Генри. – Марио мертв. Его застрелили.

– Господи! – Роджер побледнел как мел, а полковник нерешительно сделал шаг навстречу инспектору, но схватился рукой за перила, чтобы не упасть. Вид у него был такой, словно его вот-вот вырвет.

– Застрелили? – тупо повторил он.

– На подъемнике, надо полагать, – произнес Роджер ледяным голосом.

– Еще не знаю, – ответил Тиббет, – но похоже на то.

– Прелестно, должен признаться. – Стейнз повернулся к полковнику Бакфасту. – Как вам перспектива оказаться главным подозреваемым в деле о двойном убийстве, полковник?

– Гл… Кем?..

– Вы что, не понимаете, что только вы, Герда и я в обоих случаях ехали наверх? Логично, не правда ли? Один из нас и есть преступник.

Казалось, что полковник хочет, но не может сделать вдох.

– Не понимаю, Стейнз, как вы можете говорить об этом так легкомысленно, – наконец выговорил он. – Во всяком случае, барон тоже был на подъемнике. Он поехал вверх минут за пять до нас.

– Да, но когда убили Хозера, его даже в Санта-Кьяре не было, – злобно уточнил Роджер. – Нет, боюсь, это один из нас. На кого бы вы поставили: на меня или на Герду? А может, сами собираетесь сделать признание?

– Дорогой мой Стейнз… – начал полковник в бешенстве, но Тиббет твердо перебил его:

– Значит, Герда подошла к подъемнику вместе с вами, так? А барон уже ехал вверх. Это означает, что теперь все здесь, в отеле.

Он быстро о чем-то переговорил со Спецци по-итальянски, потом продолжил:

– Я сейчас отправляюсь в деревню. Капитан Спецци останется здесь; он согласен со мной, что с целью обнаружения орудия убийства немедленно должен быть проведен обыск. У него еще нет ордера, разумеется, и вы вольны отказаться, но я очень надеюсь, что вы проявите понимание. Две смерти мы уже имеем и не можем допустить третьей.

Оба мужчины выразили готовность, чтобы их обыскали. Призвали Россати, и тот со слезами на глазах согласился, чтобы прочесали весь отель в поисках оружия. Генри позвал Эмми и предложил Спецци воспользоваться ее услугами для обыска женщин. Капитан принял предложение с благодарностью. Решать между собой, кто сообщит плохую новость барону, Генри предоставил Спецци и Россати, после чего отправился к подъемнику.

Несколько минут он провел в будке Марио – там царила теперь полная тишина, если не считать тиканья часов. Потом инспектор тщательно обследовал платформу за пределами будки. Кресла неподвижно висели в воздухе, их зловещие паучьи тени лежали на снегу под лампами. С особым вниманием он изучил книгу, в которой Марио отмечал поломки подъемника, но не нашел там ничего примечательного, кроме записи о том, что сегодня вскоре после трех часов дня выбило предохранитель и он был заменен.

Наконец Генри поднял трубку телефона, по которому Марио связывался с Карло, и покрутил старомодную ручку, чтобы в нижней будке зазвонил звонок. Карло ответил немедленно.

– Это Тиббет, – сказал Генри. – Запустите подъемник, пожалуйста. Мне нужно вниз.

Странная была поездка. Генри наблюдал за процессией пустых кресел, ползущих вверх, и с иррациональным страхом ожидал увидеть, что в одном из них кто-то сидит… какая-нибудь призрачная фигура с пистолетом, нацеленным на жертву, для которой уже не было спасения и которую безжалостный механизм канатной дороги неотвратимо нес навстречу смерти – все ближе и ближе.

С раздражением отбросив эту ребяческую фантазию, инспектор закрыл глаза и предался размышлениям. Но лица кружились перед его мысленным взором, проплывали одно за другим, словно на карусели, насмехаясь над ним; и каждый раз одна и та же мысль пронзала мозг, словно грозная молния: «Должно быть, я ошибся… ошибся…»