Романтическое настроение Рипли как ветром сдуло.

— Мак, не мотай душу.

— Послушай. У каждой из сестер были дети. Некоторые остались на острове, другие уехали и не вернулись. Третьи уехали, вступили в брак, затем возвратились на остров и начали воспитывать детей. Их дети делали то же самое и так далее. Некоторые из потомков жили на острове Трех Сестер из поколения в поколение. Но другие рассеялись по свету.

— Не понимаю, к чему ты клонишь.

— Наверно, лучше показать. Подожди минутку.

Мак быстро пошел к своим приборам. Когда он споткнулся и негромко выругался, Рипли ощутила злобное удовлетворение.

Сукин сын, думала она, стуча кулаком по дивану. Оказывается, он и не собирался признаваться ей в вечной любви, предлагать сердце и умолять выйти за него замуж. Просто решил что-то поведать о своей дурацкой работе. А она-то, дура, размечталась…

«Сама виновата, — сказала она себе. — Размякла от любви и перестала что-либо соображать».

Но она была из Тоддов и знала, что если полюбила, то полюбила навсегда. Пора было взяться за ум.

Мак сказал, что их отношения значат для него очень много, и, судя по всему, не кривил душой. Доктор Макаллистер Бук не просто изучал ведьм. Он все-таки собирался жениться на одной из них. Как только Рипли поняла это, все встало на свои места. У нее тут же созрел план мести.

— Извини. — Мак осторожно вернулся к дивану. — Это было не там, где я думал. Никогда не помню места. — Увидев лихорадочный взгляд Рипли, он насторожился. — Что случилось?

— Ничего. — Она кокетливо похлопала по дивану. — Просто я подумала, что одной даже у огня не очень уютно. — Когда Мак сел, Рипли положила ногу ему на колени. — Так намного лучше.

— Ну… — Когда она наклонилась и провела губами по его подбородку, у Мака подскочило давление и участился пульс. — Я думал, ты захочешь прочитать это.

— Угу… Почитай мне вслух, ладно? — Она слегка прикусила мочку его уха. — У тебя такой сексуальный голос. — Рипли вынула очки из кармана его рубашки. — Ты же знаешь, как я возбуждаюсь, когда вижу тебя в очках.

Мак хмыкнул и неловко надел очки.

— Это… гм-м… фотокопии. Оригинал хранится у меня в сейфе, потому что он старый и хрупкий. Это дневник моей пра… много пра… бабушки по материнской линии. Первая запись датирована 12 ноября 1758 года и сделана на острове Трех Сестер.

Рипли вздрогнула.

— Что ты сказал?

— Ты не ослышалась.

«Сегодня, — прочитал он, — у моей младшей дочери родился ребенок. Его назвали Себастьяном. Он крупный и здоровый. Я благодарна Эстер и ее милому мужу за то, что они согласились остаться на острове, обзавестись домом и начать семейную жизнь. Остальные мои дети очень далеко, и хотя я время от времени заглядываю в зеркало, чтобы увидеть их, у меня болит душа, потому что я не могу прикоснуться к их лицам и лицам моих внуков.

Я больше никогда не покину остров.

Это я тоже видела в зеркале. Я знаю, что еще поживу на этой земле и что смерть — это не конец. Но когда я вижу красоту жизни в ребенке моего ребенка, мне становится грустно от того, что я не увижу его взрослым».

Мак отважился поднять взгляд. Рипли смотрела на него так, словно видела впервые. «Лучше закончить все разом, — сказал он себе. — Семь бед — один ответ».

«Мне грустно, что моя собственная мать не выбрала жизнь, — продолжил Мак, — что она лишила себя радости, которую я ощущаю сегодня при виде ребенка, рожденного моей плотью и кровью…

Время течет быстро. Если наши дети сохранят память и сделают правильный выбор, в один прекрасный день потомок этого мальчика уравновесит чаши весов».

Рипли, забывшая, что держит в руке бокал, стиснула его ножку так, что побелели костяшки.

— Где ты это взял?

— Прошлым летом я разбирал коробки, хранившиеся на чердаке дома моих родителей, и нашел дневник. Я видел эти коробки и раньше и сводил родителей с ума тем, что все время спотыкался о них. Не знаю, почему я не обращал на них внимания. Возможно, мне просто не суждено было сделать это раньше прошлого июня.

— Июня… — Рипли вздрогнула и быстро поднялась. В июне на остров приплыла Нелл, и Трое соединились. Мак хотел что-то сказать, но она подняла руку, останавливая его.

— Ты предполагаешь, что это написано кем-то из предков…

— Не предполагаю. Я провел генеалогическое исследование. Мою прародительницу звали Констанс, а ее младшая дочь Эстер вышла замуж за Джеймса Макаллистера 15 мая 1757 года. Их первый ребенок, сын, Себастьян Эдвард Макаллистер, родился на острове Трех Сестер. Он был участником Войны за независимость, женился, имел детей и поселился в Нью-Йорке. Моя мать — его прямая наследница.

— Ты хочешь сказать, что являешься потомком…

— У меня есть все документы. Свидетельства о браке, свидетельства о рождении. Так что мы с тобой родственники. Правда, очень дальние.

Рипли посмотрела на него, а потом уставилась в огонь.

— Почему ты не сказал этого сразу?

— Прости, я виноват… — Маку хотелось, чтобы она села и снова прижалась к нему. Но он знал, что этого не случится, пока разговор не окончен. — Я приберегал это на крайний случай. Если бы нам не удалось договориться…

— Козырный туз в рукаве?

— Да. Если бы Майя стала чинить мне препятствия, это был бы хороший способ убедить ее. Но ничего такого не случилось, и мне стало неловко. Я собирался поговорить с ней сегодня вечером. Но понял, что сначала должен все рассказать тебе.

— Почему?

— Потому что ты дорога мне. Я понимаю, что ты сердишься, но…

Рипли покачала головой.

— Нет. — Она действительно не сердилась. Просто была слегка выбита из колеи. — Думаю, на твоем месте я поступила бы так же.

— Я не знал, что найду тебя. Ты понимаешь, что я имею в виду. Не знал, что мы полюбим друг друга. В науке такое называется «областью нелогичного». Поэтому очень важно подойти к делу логически. Но есть еще одно, чисто личное… Меня влекло сюда всю жизнь, но я не знал, куда именно меня влечет, и наконец узнал. Прошлым летом.

— Но не приехал.

— Мне нужно было собрать данные, изучить их, проанализировать и проверить факты.

— Ученый всегда останется ученым, — заключила Рипли.

Она села на ручку дивана. Мак решил, что это большой шаг вперед.

— Наверно… Я мечтал об этом острове. Мечтал еще до того, как узнал, где он и существует ли он вообще. И мечтал о тебе. Это чувство слишком много для меня значило, поэтому я решил действовать так, как меня учили, и прибыл сюда как наблюдатель и летописец.

— И что же вам сказали ваши наблюдения, доктор Бук?