Подумав, Алёна устроилась за компьютером в гостиной и отбила саппорту RGT сообщение, в общих чертах обрисовывающее события утра. Как требовали ранее, назвала вещи своими именами и попросила известить родственников погибшего. Ответ пришел три минуты спустя, sms на ай-фон Славика, номер префикса – 49, Германия. «Информация принята. Очень сожалеем. Не отключайте связь, ждите сообщений».

Следователь оказался не вредным – задавал вполне естественные вопросы, осведомился, не пропало ли что из личных вещей Гончарова. Бумажник, в котором находились кредитные карточки, около двадцати тысяч рублей и больше семисот Евро не тронут, целью покушения было не ограбление. Зонт нашли возле тела, причем зонтик донельзя подозрительный, со скрытым лезвием. Славик вздернул плечи и сказал, что ничего об этом не знает, кроме того, иностранцу в Российской Федерации без оружия самообороны по темным закоулкам лучше не ходить, чревато. Да я и не подозревал, что у него клинок в зонтике!

Хуже другое: Славик понял, что исчез кейс, о содержимом которого он не догадывался. С кейсом Гончаров прилетел из Мюнхена, с ним же отправился в Москву, и вряд ли старый аргус подарил чемоданчик одному из московских коллег. Что лежало внутри – документы, диски, какие-нибудь принадлежности ремесла аргусов, Славик не спрашивал, зачем? Вряд ли Владимир Платонович носил с собой бумаги или электронные носители, содержащие сведения исключительной важности, кейс можно потерять, вдруг его украдут…

Лучше промолчать.

– Других вещей он в Москву не брал, – ответил Славик. – Я уверен.

– Совсем? – ничего не выражающим голосом осведомился следователь. – Смена белья, носовые платки, книжка, портативный ноутбук? Зубную щетку? Такое впечатление, что ваш гость отправился на прогулку, а не в дальнюю поездку. Конечно, Москва это вам не Владивосток, но все-таки…

– В вагонах-люкс предоставляют и зубные щетки, и полотенца, – парировал Славик. – Не могу же я отвечать за привычки другого человека?!

– Я разве спорю?

Когда криминалисты убыли и ажиотаж напуганно-изумленных соседей вокруг громкого события начал стихать, Славик задернул шторы (бабки во дворе с радостью указывали всем желающим на окна, где случился главный информационный повод дня), подошел к холодильнику, извлек недопитую бутылку «Зеленой марки» и навертел себе «коктейль» – полстакана водки, разбавленные апельсиновым соком. Выпил не поморщившись. Потом еще один. Потянулся за сигаретами.

– Алкоголь не повышает настроения, а усугубляет имеющееся на момент приема, – напомнила общеизвестную истину Алёна. – Лучше не напивайся, день впереди тяжелый. Пока вы тут беседовали, я проверила почту RGT, жена и один из сыновей Гончарова прилетят завтра утром. Они в курсе всех дел. Встречать не обязательно, если потребуется, нам позвонят – вопрос страховки, репатриации трупа и прочая бюрократия. Когда по питерскому телевидению идут криминальные новости? Давай посмотрим, что скажут – я видела на улице репортеров с камерой. Выходить из дома сегодня не будем. Я боюсь.

– По-моему, бояться нечего, – буркнул Славик. – Хотели бы добраться до нас с тобой, сделали бы это давным-давно. Ждали Гончарова. Впрочем… Почему именно его? А например, не банкира с третьего этажа? Который теперь в квартире беглого гения балета Миши Барышникова живет? Скот редкий, видела «Хаммер» во дворе? Его…

– Ты сам в это веришь?

– Не верю, конечно. Есть чего-нибудь пожрать? Живот сводит.

– Немудрено, водка с соком на голодный желудок, да еще и нервное… Вчерашнее рагу с сандвичами и салат пойдут?

– А есть выбор?

Допил водку, одномоментно порадовавшись, что Алёна больше на эту тему слова не сказала и не начала пилить. Бывают ведь нормальные женщины, пускай и редко… Захмелел со страшной силой, повело так, будто выхлебал целый литр, закусывая одной луковицей. А поев горячего, едва не заснул прямо на кухне, с трудом доковылял до спальной комнаты. С размаху бухнулся на диван и моментом отрубился. Что было правильно: сон – лучшее лекарство.

Вставать пришлось незадолго до трех часов дня – Алёна растолкала. Очередной визит, причем не самый приятный.

В дверях стоял товарищ в общевойсковой форме, погоны старшего лейтенанта. Держал наготове удостоверение. На взъерошенного Славика, едва сумевшего продрать глаза, смотрел снисходительно-нейтрально.

– Антонов Вячеслав Михайлович?

– Ну?

Славик вгляделся в ксиву и мысленно ахнул: ФСБ. Да что же такое творится?..

– Именная повестка. Распишитесь. Вот здесь…

Упомянутому Антонову В.М. предлагалось явиться сегодня от 16:00 до 20:00 или завтра после 10:00 в управление Федеральной Службы Безопасности по Санкт-Петербургу и Ленинградской области, Литейный 4, комната 322. Пропуск выписан, спросить на проходной.

Большой Дом, не хухры-мухры. Это они оперативно, вызывает невольное уважение. А если вспомнить о третьей московской Двери…

Коряво расписался, лейтенант кивнул и растворился в неизвестности.

– Звиздец, – только и сказал Славик, кряхтя опустившись на кухонный табурет. Алёна поставила на стол кружку с чаем. – Как я все это не люблю, ты бы знала… При одной мысли, что надо переться в Большой Дом на серьезный разговор, внутри все сжимается. Я и в жилконтору-то с отвращением хожу!

– Хочешь, пойдем вместе?

– Тебя не пустят.

– Подожду внизу. Рядом наверняка есть какое-нибудь кафе…

– Не надо. Сиди дома на телефоне и присматривай за RGT, вдруг поступит сообщение? Сколько на часах? Половина четвертого? Как раз. Сяду на троллейбус на Загородном, доберусь… И вот что: если со мной что-нибудь случится, забирай все оставшиеся деньги и, не раздумывая, линяй за границу. У тебя шенгенская виза, доберешься до Лихтенштейна, отыщешь старого барона, все ему расскажешь. Он наверняка поможет.

– А что может случиться? – нахмурилась Алёна. – Не думаю, что с Литейного тебя прямиком отправят в Магадан или, недолго думая, расстреляют в подвалах Управления. Ну не смешно! Есть закон, суд…

– Прелестная европейская незамутненность. Проснись, это Россия. Если уж в Британии с законами и правилами абсолютный беспредел, то у нас могут завернуть и поинтереснее! Да ничего не будет, по большому счету – поспрошают и отпустят. Кто я такой? Шпион? Диверсант? Террорист?.. Я другого боюсь. Серые. Грау. Зуб американского президента даю, смерть Гончарова – их работа. Все, я пошел собираться…

– Оденься поприличнее.

– Нафиг. Пусть принимают таким, какой есть. Это они что-то хотят от меня, а не я от них.

На улице было холодно, начались морозы – не сильные, но из-за обычной для Питера высокой влажности замерзнешь сразу. Славик отправился пешком по Гороховой до Загородного проспекта, троллейбуса не дождался, сел на маршрутку. Почти не говорящий по-русски водила скрипучей желтой «Газельки» не понял, что значит привычное для любого питерца «Остановите у Большого Дома» и проехал дальше, почти к Литейному мосту.