- Папа, ты в порядке. Почти, но остальное - дело времени. Вильсон сказал, что кардиограмма - не хуже, чем перед моим прошлым отъездом. Что касается Мары - ты присмотришь за ней, как было всегда.

- Присмотришь! - В голосе отца звучала горечь, но Остап не понимал, в чем причина. - Все спихнули на старика.

- Пап, тебе только шестьдесят с хвостиком, и прежде у тебя не возникало проблем с Тамарой. Что изменилось?

- Значит, ты не понимаешь?

- Признаться, нет. Сам прекрасно знаешь, что стенокардию излечить трудно. Не мне тебя учить. С ней лишь можно бороться, принимая необходимые таблетки. Регулярно. Если только ты не решишься на операцию.

- Не хочу.

- Можно было догадаться. Значит, пей лекарства и объясни, в конце концов, в чем проблема. Моя первая командировка не вызывала у тебя негативные чувства. Ты даже радовался, насколько я помню.

- Тогда я не подозревал, что все так обернется.

Срывающиеся нотки в голосе отца, похожие на интонацию капризного ребенка, заставили Остапа продолжить разговор, но более мягким тоном.

- Папа, пожалуйста, не нервничай. Прекрати переживать. Поверь, причин нет.

- Как я могу не беспокоиться, когда...

- Что? Договаривай. Мы должны это выяснить, иначе не найдем компромисс.

- Компромисс? Что ты хочешь этим сказать? - Остап думал над тем, как все объяснить отцу, но сделать это деликатно, и поэтому задержался с ответом. - Значит, если я буду против, ты все равно улетишь?

Остап смотрел на него, пытаясь догадаться о причинах подобного негативизма к его поездке, но ни одна более-менее уважительная причина, кроме состояния здоровья отца, не приходила ему в голову.

Сейчас опасность миновала, все более-менее образовалось. Тогда что? Отец не относится к неженкам и трусам. Он никогда ничего не боялся, во всяком случае, до недавних пор. О его приверженности работе ходили легенды, а теперь он предлагает сыну отказаться от командировки, запланированной руководством? Что-то не укладывалось в привычную схему восприятия отца и очень беспокоило Остапа.

- Папа, хочу напомнить, что это ты настаивал, чтобы я принял предложение и отправился на Украину. Говорил, что это почетная миссия и своеобразное признание. Ты гордился мной! Разве нет?

- Я и сейчас горжусь, - тихо и как-то устало произнес отец, переключая телевизионные каналы. - Только...

Он снова замолчал, и Остапу, чтобы не повысить тон, пришлось напомнить себе, что отец только что из больницы.

- Что изменилось? Меня по-прежнему уважают. Мне доверяют. Меня ждут.

- Не сомневаюсь. Эти барышни, жаждущие лучшей жизни, так и ждут, чтобы заарканить кого-то из-за границы. А тут такой случай, подходящий.

Остап не мог поверить, что этот исходящий злобой человек, сидящий рядом, его родной отец. Вначале он подумал, что тот имеет в виду его мать, но потом все понял, хотя и надеялся, что неправильно.

Неужели в этом причина обострения болезни отца и его отрицательного отношения к новой поездке сына?

- Кто рассказал тебе о Яне? Хелена?

- Ты. - Сказать, что он удивился, ничего не сказать. Остап точно помнил, что ничего подобного отцу не говорил. - Я сразу понял, что там, - отец мотнул головой в неизвестном направлении, - тебя кто-то заинтересовал. Вначале я забеспокоился, но потом рассудил, что это временное явление. Случайное помутнение рассудка, как бывает у мужчин твоего возраста. Да что там, я сам был таким. Ты вернулся, и я надеялся, что все осталось в прошлом. Но однажды... Сын, ты разговариваешь, когда спишь. Знаешь об этом? - Остап отрицательно покачал головой, уже начиная понимать, но желая дослушать. - Ты звал ее во сне.

Остап не знал, что отец заходит в его комнату по ночам. Возможно, он слишком громко говорил, а папе не спалось? Интересно, как часто это происходит, и почему отец признался только теперь? Это важный факт, ведь он часто дежурит ночью и может уснуть в любой обстановке и разном обществе. Стало как-то обидно, что старший Дорош не сообщил ему этого раньше. А о том, что знает о Яне - особенно. Он заставил себя проглотить обиду.

- Ты не спрашивал меня ни о чем. Почему?

- Боялся. Не хотел напоминать о ней. Надеялся, что ты забудешь, что больше не поедешь туда. Что Хелена, в конце концов, тебя уговорит. Не важно, какая из этих причин главная.

Тамара оказалась права. Отец действительно хотел его союза с Хеленой.

- Я не люблю Хелену.

- Любовь! - Горький смех отца разнесся по комнате. - Смешно слышать такое от взрослого человека. Любовь выматывает мужчину, выворачивает его наизнанку, а затем оставляет ни с чем. Поверь мне, без нее лучше. Спокойнее.

Боль отца выплескивалась наружу резкими словами. Остап понимал его состояние, как никто другой, потому что был взрослым, когда мать ушла к другому. Но он так же знал, что многие пары живут счастливо, назло всем трудностям, бросая вызов препятствиям и преодолевая их. Он надеялся, что им с Яной хватит терпения и сил, чтобы совершить такой же подвиг. Остап хотел этого слишком сильно, чтобы отступить - в угоду отцу.

- Она не такая, как мама. Яна понравится тебе, отец.

- Нет, - тот покачал седой головой, заранее отказываясь от знакомства. - Не будет этого.

- Ты не дашь нам ни единого шанса?

- Ты поблагодаришь меня - позже, когда поймешь, что я прав.

Разговор стал походить на заколдованный круг. Остап не понимал отца, а отец не хотел понять сына.

- Па, ты умный, интеллигентный мужчина. Я всегда равнялся на тебя. Но... Нельзя судить человека, которого ты не видел ни разу в жизни. Ты не подумал о том, что я могу потерять свое счастье, если оставлю эту девушку?

- Найдешь другое счастье. На свою голову. Девушка! Все они девушки на первом свидании.

Остапа передернуло от подобного цинизма - неожиданного и от этого еще более болезненного.

- Кого-то другого я ударил бы за такие слова.

- Давай. Чего ждешь? Бей отца!

- Успокойся.

- А зачем? Я приехал сюда ради вас - тебя и Тамары. Мечтал, чтобы хоть у моих детей была нормальная жизнь. Выучил тебя, помогал с работой, сам вкалывал, как проклятый. И что я получил взамен? Ради какой-то девчонки ты готов пожертвовать всем!

- Из-за этого весь сыр-бор?

- Ты о чем?

Отец вдруг прекратил кричать и уставился на сына, переводя дух.

- Поэтому ты почувствовал себя хуже? Потому что боялся, что я... А собственно, чего ты боялся? Что Яна приедет сюда, или что я останусь там?

Отец как-то сник, опустил голову и некоторое время смотрел на свои руки. Ожидая ответа, Остап не решался нарушить молчание. Отец и так разволновался сверх всякой меры. Но проблема требовала разрешения, другого выхода он не видел. Наконец, старший Дорош заговорил.