– Трава лечит и не такие раны.

Дар вдруг запоздало вспомнил разговор с Ходватом о регенерации тангров и пожалел о своем вопросе. Даже не желая того, каждый раз он демонстрирует окружающим свою некомпетентность.

Саудрак взмахнул своей левой рукой. Маленькая кисть поверх массивных мышц смотрелась уродливо и карикатурно. Словно кулачок ребенка присадили к запястью взрослого.

– Б'рванец отрубил мне эту руку в бою вместе с шиташем, – сообщил элитар. – И я потерял очень много крови, прежде чем мне удалось заняться собой. Если бы я был просто тангром, я бы умер, наверное. Но Ла-и-Ла меня спас.

– Ла-и-Ла? – удивился Дар.

– Да. Ла-и-Ла – союз травы и тангра. Каждый приходит к своей победе самостоятельно, но трава помогает в этом каждому.

– Атсинбирг вылечит этих воинов?

– Я бы сказал – Ла-и-Ла. Союз. Сегодня на поле боя он был и у тебя.

Рывком вспомнились неистовость схватки, рычание огромных пятнистых дромов, нависающих над «спиной» хуураданских тангров, визг стрел и копий, крики… И ощущение слитности, единства со всеми хуураданцами отряда.

– Мне кажется… Я знаю, о чем ты говоришь, – сказал Дар тихо. – У меня было странное чувство слитности с каждым из воинов…

– Я думаю, ты очень хорошо знаешь, о чем я говорю. И твое желание встретиться с Ху-махо вполне понятно.

– Ху-махо?

– Махо – это мастер травы. Он есть у каждого Царакклана. Однако один из них – главный мастер клана. В Хуурадане его называют Ху-махо.

Внезапная мысль вдруг обожгла Дара, и он повернулся к элитару:

– Мы долго ехали с Ходвом, и я расспрашивал его. Он рассказал, что а'зарды не всегда были врагами. Когда-то давно они были частью Хуурадана?

– Были, – флегматично ответил Саудрак. – Давно были.

– Тогда почему мы сейчас сражаемся с ними?

– Закон клана сильнее закона дружбы! – рассудительно и холодно отрезал элитар. – Мир только там, где соприкасаются корни!

Дар с трудом погасил в себе желание попробовать развить тему «цнбр». Если уж реакция Ходвата была такой острой, то чего можно ждать от жесткого Саудрака!

– Корни а'Зардата уже давно разошлись с нашими, – продолжал элитар. – Если они изберут войну, они получат ее. Но я не думаю, что у них достанет на это сил. Борьба с кх'отрами истощила соседей.

– А Хуурадан?

– Хуурадан уже понял, что все было подстроено чернокостниками. – Саудрак покосился на Дара. – Благодаря тебе и Ходву вскрылось это. Кх'Отрия слишком хочет нашего участия. Но Хуурадан воздержится.

Вслед за Саудраком Дар нахмурился. Они просидели некоторое время в молчании, наблюдая за воинами отряда. Победное настроение снова взяло верх, и над импровизированным застольем висели шутки и гогот. Воины хохотали, изображая различные сцены из недавнего боя. Слабая улыбка заиграла на гу6ax командира.

– Победа не дается легко, – сказал он задумчиво. – Наша сила в единстве. Это то, что помогает выстоять. И одерживать верх в любых условиях. Тебе нужно помнить об этом. Особенно сейчас, когда ты строишь свой собственный Ла-и-Ла!

Он сверкнул глазами, неожиданно поднимаясь.

– Эти корни растут в тебе, в глубине твоего тела и ума! Терпи! Похоже, тебе суждено стать одним из выдающихся отаругов клана!

Словно подтверждая слова хозяина, сидевший рядом Акел повернулся и показал Дару зубы.

Затем элитар рывком отвернулся, крикнул что-то требовательное отаругу, следившему за дромами, и пошел в ту сторону.

Оставшись один, Дар некоторое время обдумывал недавний разговор. Взвинченность нервов вроде успокоилась, и все было как будто нормально. Мысли о Ху-махо расслабляли, давая какую-то надежду в будущем. Дар откинулся на траве, прикрыв глаза. Тело послушно расправилось, наслаждаясь неколебимой твердостью земли, такой сладкой после качающейся скачки. Еще некоторое время он пытался разобраться в путанице своих чувств, но потом провалился в короткий сон…

* * *

…Он был один в серо-голубом тумане – зыбком, рваном. Это был, без сомнения, Рортанг, с его враждой непримиримых кланов. В тумане на короткие мгновения показывались враги – а'зарды или кх'отры, они прятались, выжидая момента для броска.

Нервная настороженность обострялась волнами, то нарастая, то сглаживаясь. И в пульсации этих волн он вдруг заметил нечто гораздо более страшное. Временами будто порыв ветра разрывал завесу тумана. А'зарды, кх'отры, дромы, твердая кость латниров, острозаточенная сталь шиташей, даже эти мшистые холмы – все бледнело, сминаясь и обнажая за собой нечто совсем иное. Не сражения тангров, не ожесточенную клановую ярость…

Что-то тусклое и странное. Не видимое, но магнитом приковывающее внимание… Кажется – живое. Да, конечно, живое!.. Он мог чувствовать присутствие этого, пристально следящего из лживой дымчатой мутноты. Он мог чувствовать его энергию всем телом, а особенно низом своего живота. В какой-то момент показалось, что он улавливает разумную эманацию таящегося Существа, что маскировалось за манекенным миром тангров. Восприятие Его могущества вызвало у Дара глубочайшее ощущение собственного ничтожества и беспомощности. Власть таинственной Особи изливалась, струилась в пространство, меняясь и мутируя, изменяя само пространство. Оно прикрывалось этим пространством как одеялами. И само скользило, будто не было твердым. Загадочное текучее Существо ускользало от пристального взгляда, путало концентрацию, мешая фокусировать внимание. В этом было что-то очень знакомое, уже встречавшееся раньше, давно. На той, другой стороне его стертой памяти…

Оно было ужасно. Но еще ужаснее было то, чего Оно хотело. Дар вдруг понял, что Оно тоже не могло сосредоточиться достаточно, чтобы увидеть Дара. Оно чувствовало его, но никак не могло сфокусировать свой взгляд. Оно искало его, он это ощущал каждой своей мышцей, каждой клеточкой тела. Оно жадно вглядывалось со своей стороны в этот серо-голубой туман, в дырчатые зыбкие разрывы… Дару захотелось скрыться, распластаться, чтобы не быть обнаруженным. Ему еще рано было обнаруживать себя. Рано – он это подсознательно знал… Он еще был никем и владел ничем. Сделав сложное усилие, он стал клониться, пригибаться к земле…

И тут вдруг загрохотало, загремело, завыло!

Пробуждение было болезненным.

Часто моргая слепыми со сна глазами, Дар приподнялся на локтях, осознавая, что видел сон. Он был все на той же стоянке, также сидели под деревьями воины, и грызлись в стороне скехи. Звук, вырвавший его из сна – раскатистый свист, – еще продолжался, доносился с неба на западе. Длинный белый след разрезал облака и вел к темной точке. Маленькая, как птица, она двигалась намного быстрее, чем смогло бы любое живое существо. Она была странно знакома Дару. Он попытался зацепиться за это воспоминание, вытащить его на свет. Но, как всегда, безуспешно.