«Ты хочешь сказать, что Максвелл обнаружит, что она не девственница, и сразу же после первой брачной ночи поспешит рассказать об этом Хэлу», – мрачно подумал Грей. Он крепко потер рукой лицо и продолжил читать.

«Папа, невозможно передать словами, как я раскаиваюсь в своем поступке. Я понимаю, что разочаровал тебя, и не могу собраться с силами, чтобы просить прощения, которого не заслуживаю. Не ради себя, но ради леди Доротеи я умоляю тебя поговорить с герцогом. Надеюсь, его можно убедить принять мое предложение, избежав откровений, которые могут причинить страдания леди, и он разрешит нам обручиться.

Твой покорный заблудший сын

Уильям».

Грей откинулся назад и закрыл глаза. Первое потрясение прошло, и разум попытался найти правильное решение.

В принципе, это вполне осуществимо. Серьезных препятствий для женитьбы Уильяма на Дотти не существует. Хотя номинально они приходятся друг другу двоюродными братом и сестрой, кровного родства между ними нет. Уильям его сын во всех смыслах, но не по крови. И хотя Максвелл молод, богат и весьма подходящая партия, Уильям – граф, наследник титула баронета Дансени и к тому же далеко не беден.

Нет, с этим все в порядке. И Минни Уильям очень нравится. Хэл и мальчики… ну, если они не пронюхают о поступке Уильяма, то наверняка согласятся. С другой стороны, если кто-нибудь из них потом узнает правду, Уильяму очень повезет, если он отделается только тем, что его высекут хлыстом и переломают все кости. И Грею тоже.

Хэл, конечно, удивится: кузен с кузиной часто виделись, когда Вилли бывал в Лондоне, но Уильям никогда не говорил о Дотти так, чтобы можно было предположить…

Грей взял письмо и перечитал его снова. Потом еще раз. Положил письмо и, прищурившись, какое-то время пристально смотрел на него и думал.

– Будь я проклят, если поверю в это! – наконец сказал он вслух. – Что ты, черт подери, задумал, Вилли?

Он скомкал письмо, взял с ближайшего стола подсвечник, извинившись кивком, и поджег послание. Дворецкий заметил и тут же подал маленькое фарфоровое блюдечко, куда Грей уронил пылающий ком бумаги.

– Ваш суп, милорд, – произнес мистер Бодли и, аккуратно развеяв дым костерка салфеткой, поставил перед Греем тарелку с дымящимся супом.

* * *

Так как Уильям находился вне пределов досягаемости, Грей решил, что первым делом нужно встретиться с соучастницей его преступления, каким бы оно ни было. Чем больше Грей думал, тем больше убеждался: что бы ни связывало Уильяма, девятого графа Элсмира, и леди Доротею Жаклин Бенедикту Грей, это не имело отношения ни к любви, ни к греховной страсти.

Но как же поговорить с Дотти незаметно от ее родителей? Он же не может слоняться по улице, пока Хэл и Минни не уйдут куда-нибудь и не оставят Дотти одну. Впрочем, даже если удастся застать ее дома и поговорить с ней наедине, слуги обязательно обмолвятся о встрече, и Хэл, который трясется над своей дочуркой, как огромный мастиф над любимой косточкой, непременно захочет узнать причину разговора.

Грей отказался от предложения швейцара найти ему экипаж и пошел пешком к дому матери, размышляя над способами и средствами. Можно, конечно, пригласить Дотти на ужин, но было бы странно не пригласить одновременно и Минни. То же самое с приглашением в театр или оперу. Грей часто сопровождал женщин, потому что Хэлу не хватало терпения прослушать всю оперу целиком, а большинство пьес брат считал нудной болтовней.

Путь пролегал через Ковент-Гарден, где Грей ловко увернулся от брызг воды, которую выплеснули из ведра, чтобы смыть скользкие капустные листья и гнилые яблоки с булыжной мостовой у прилавка зеленщика. Летом тротуар покрывала увядшая зелень. На рассвете из окрестных сел на телегах привозили цветы, и они наполняли площадь ароматом и свежестью. Осенью здесь воцарялся запах подгнивших раздавленных фруктов, разлагающегося мяса и треснувших овощей – признак того, что в Ковент-Гардене сменился караул.

Весь день продавцы зазывали покупателей, торговались, устраивали между собой грандиозные побоища, отбивались от воров и карманников, а вечером отправлялись в таверны на улицах Тависток и Бриджес, чтобы прокутить половину заработка. С приближением ночи Гарден заполоняли шлюхи.

Заметив парочку девиц, которые пришли пораньше и теперь прохаживались в надежде найти клиентов среди собирающихся домой торговцев, Грей ненадолго отвлекся от семейных неурядиц и мысленно вернулся к более ранним событиям этого дня.

Прямо перед ним простиралась Бриджес-стрит. Почти в самом конце улицы он видел элегантный особняк, который с изящной скромностью расположился в стороне от проезжей части. А что, это мысль: шлюхи многое знают и могли бы узнать еще больше за соответствующее вознаграждение. У Грея возникло искушение прямо сейчас навестить Несси, хотя бы для того, чтобы просто насладиться ее обществом. Но нет, во всяком случае, пока.

Вначале нужно выяснить, что известно о Перси Бичеме в более официальных кругах, а только потом выпускать собственных гончих в погоню за этим кроликом. Или встречаться с Хэлом.

Было уже слишком поздно для официальных визитов. Тем не менее лорд Джон написал записку с просьбой о встрече и уже утром собирался посетить «Черный кабинет».

Интересно, что за романтичная душа придумала название «Черный кабинет», размышлял Грей. Или это отнюдь не романтичное определение? Возможно, в прежние времена шпионам приходилось довольствоваться темной каморкой без окон под лестницей ныне сгоревшего Уайтхолльского дворца, и название носило чисто описательный характер. Сейчас слова «Черный кабинет» обозначали скорее род занятий, нежели конкретное место.

Во всех европейских столицах (и многих городах поменьше) были свои «Черные кабинеты» – места, где корреспонденция либо перехватывалась шпионами на пути ее следования, либо ее просто изымали из пакетов с дипломатической почтой, досматривали, с переменным успехом расшифровывали, а затем отправляли тому конкретному лицу или ведомству, которое нуждалось в добытой информации. Когда Грей работал на английский «Черный кабинет», тот состоял из четырех джентльменов, не считая клерков и мальчишек-курьеров. Теперь людей там стало гораздо больше, они ютились в разных комнатушках и закутках на улице Пэлл-Мэлл, но главный центр всех операций по-прежнему находился в Букингемском дворце.

Не в тех красиво обставленных помещениях, что предназначались для королевской семьи, их секретарей, горничных, экономок, дворецких или другой старшей прислуги, но все же в самом дворце.

Проходя мимо караульного у задних ворот, Грей кивнул – он специально надел свой мундир подполковника, чтобы было проще войти, – и спустился по ободранному, плохо освещенному коридору, где запах старой мастики для пола, смешанный с легким душком вареной капусты и подгорелого пирога к чаю, вызвал у него приятное чувство ностальгии. Третья дверь слева была приоткрыта, и лорд Джон вошел, не постучав.