— Какие причины он тебе назвал? — спросила Джейн.

Продолжая подниматься по лестнице, Лиза повернулась и смерила подругу угрюмым взглядом.

— Они нас не касаются. Надеюсь, ты понимаешь, что не должна никому об этом говорить. Ты лишь выставишь себя дурочкой, признавшись, что поверила в его маскарад.

— О-о. — Джейн озадаченно нахмурилась. — Конечно. Но… лорд Майкл останется с нами и примет участие в увеселениях? — Лицо ее оживилось. — А может, пригласит и своего брата? Я слышала, его светлость — вдовец.

Ее расчет был ясен.

— Нет, — отрезала Лиза. — Лорд Майкл вернулся в Лондон. А что до его брата… — Она покачала головой. — Герцога Марвика называют «создателем королей». Тебе это известно?

— О! — восторженно воскликнула Джейн. — Но почему?

— Потому что, используя свое влияние, он приводит людей к власти. К примеру, Холлистер именно ему обязан своим возвышением. Но стоит кому-то ослушаться, и Марвик его уничтожит.

— Но он, разумеется, не станет обращаться так с женщиной!

— Лучше нам это не выяснять, — хмуро заключила Лиза.

Майкл вздрогнул и проснулся. Сквозь шторы не пробивалось ни лучика. На мгновение он растерялся. «Где я? В своей квартире? В больничном кабинете?»

Нет. В Босбри. Он отослал кучера Элизабет, доставившего его в деревню. Майклу требовалось время, чтобы все обдумать и решить насчет отъезда.

Почувствовав жажду, он сел, потер глаза и спустил ноги с кровати. Прохладные половицы напомнили ему…

Полузабытый сон.

Майкл с шумом втянул воздух. Прошлое навалилось внезапно, швырнув его в ночной кошмар, в темную, удушающую безнадежность. Он вновь увидел себя мальчишкой, прячущимся в гардеробе, пока его родители дрались. Аластер скорчился рядом, прижимая палец к губам и призывая к молчанию.

Нет, то был не сон, а воспоминания. О далеком лете, перед тем как Майкл впервые отправился в школу. О последнем лете, которое его родители провели под одной крышей. Тогда в доме было полно гостей. Отец пригласил свою новую любовницу, желая унизить мать. Когда матушка пришла в ярость, он дал ей пощечину. Аластеру пришлось держать Майкла, чтобы тот не выскочил из шкафа. «Будет только хуже», — прошептал он.

Сквозь узкую щель в приоткрытых дверях гардероба братья увидели, как матушка ударила отца. Она впилась ему в щеку ногтями, оставив кровавые борозды. «Боже, — ужаснулся Майкл. — Боже».

«Я расскажу всему миру, что у тебя сифилис, — вскричала она. — Посмотрим, как это понравится твоим девкам!»

Отец набросился на нее. Аластер прижал к груди голову Майкла, как будто слепота могла заглушить ужасные звуки.

Майкл перевел дыхание, прогоняя воспоминания. Потом поднялся и направился к умывальнику. Прохладная вода смягчила пересохшее горло. На столе в нескольких футах от него лежало письмо — записка от Аластера, присланная Холстедом. Майкл обнаружил ее, вернувшись домой. В ней сообщалось, что брат закроет больницу, если Майкл не появится в Лондоне до конца недели.

Была ли это пустая угроза? Майкл не мог сказать с уверенностью. Но если поначалу письмо привело его в бешенство, теперь он смотрел на него, не испытывая ничего, кроме… грусти.

В детстве братья вместе пережили настоящий ад. Аластер помог Майклу выдержать эту бесконечную пытку. Но годы спустя герцог Марвик нашел для себя новую геенну и попытался нанести удар из темноты, которая его окружает.

Майкл поставил оловянную кружку на стол, металл холодил пальцы. Да, из глубины души его поднималась глухая печаль, но не ненависть. Ненависть порождает отношения, подобные тем, что связывали его родителей. Мать и отец жестоко ранили друг друга. Угрозы Аластера ничто по сравнению с тем предательством.

Это хорошо. Майкл не желал пережить такое.

Брак всегда представлялся ему прелюдией к предательству. Свидетельство тому — история Аластера. Но… возможно, в браке вовсе не обязательно кого-то предавать.

Черт! Майкл снова опустился на кровать, бранное слово звенело у него в ушах.

Отец пытался уйти от матери, а она отчаянно сопротивлялась этому в надежде вернуть себе опеку над детьми и средства к существованию, которых ее лишили, но прежде всего желая сохранить достоинство. Однако в конце концов громкие скандалы, сопровождавшие ее судебные иски, и широкая огласка семейных дрязг в газетах окончательно разрушили ее жизнь. Стоило ей появиться на людях, вслед ей неслись проклятия и оскорбления. «Потаскуха». Майкл не знал, как горько звучит это слово, пока не услышал его от школьных приятелей — так они называли его мать. «Шлюха, распутница».

Она не заслуживала этой грубой брани. Но таковы законы нашего мира — людей мало интересуют факты, они не пытаются установить истину, а торопятся вынести приговор и осудить женщину.

«Все негодяи на одно лицо, — сказала Элизабет. — Вы воображаете, будто чем-то отличаетесь от других?»

Но Майкл не походил на отца. По крайней мере в главном. Он дурно обошелся с Элизабет? Значит, он не уйдет, пока все не исправит.

Он раскинулся на кровати, глядя в потолок. Ей нужны деньги. Как такое возможно? Неужели родители выдали ее за Чаддерли, не убедившись, что тот сможет обеспечить ей достойную жизнь? Нет, это немыслимо.

Что ж, как бы то ни было, она нуждалась в деньгах. Майкл признавал серьезным этот довод, он никогда не презирал женщин за корыстные помыслы и заботу о материальном благополучии. Ему довелось увидеть, к чему может привести нужда даже даму благородного происхождения. Друзья его матушки занимали высокое положение в обществе, но не пожелали ее защитить. Бедность постыдна, светские люди ее чуждаются.

Майкл был слишком молод, чтобы помочь матери. Он учился в университете, когда ее не стало. Будь все иначе, он не остановил бы свой выбор на медицине. Майкл постарался бы сделать состояние и поддержать матушку, окружить ее вниманием. Он не зависел бы от брата. Аластер всегда занимал позицию невмешательства, предпочитая идти на компромиссы и находить оправдания отцовским прегрешениям.

Майкл ни за что не поручил бы Аластеру заботу о матери. Но случилось так, что она заболела, и Майкл, не доверяя путаным, разноречивым предписаниям врачей, решил выучиться на доктора, чтобы самому справиться с ее недугом.

Он выучился слишком поздно. К тому времени как он начал медицинскую практику, матушка уже умерла. Он не сумел помочь тогда, но мог сделать доброе дело теперь. У него не было денег, чтобы отдать их Элизабет, но он знал людей с деньгами. А Уэстон был его давним приятелем.

Боль в костяшках пальцев заставила Майкла вздрогнуть. Его руки невольно сжались в кулаки. Он заставил себя выпрямить пальцы. Его чувства не имели теперь значения. У него не было денег. Да и Аластер ни за что не принял бы Элизабет. Боже, нет. Этот надутый педант герцог Марвик даже слышать не захотел бы о ней.

Итак, нужно помочь Элизабет. А потом можно будет вернуться в Лондон. Внезапно бегство в Корнуолл показалось Майклу глупостью. Он доказал, что способен прожить на собственные средства, но ему больше не хотелось тешить свою гордость.