— Могу освободить тебя, — предложил я мужику. — Только ты должен попытаться встать. Сможешь?

Совместными усилиями мы высвободили его руки. Наручники остались на запястьях, но от лежака он освободился. Теперь самое время познакомиться.

— Тебя как зовут?

Мой собеседник замотал косматой головой, будто пытался выдавить из себя слова, потом замычал и наконец выдал:

— Иван Аркадьевич Зинчук, профессор.

Я несколько опешил от столь официального представления, но машинально ответил в том же стиле:

— Сергей Борисович Рязанцев, капитан в отставке.

— Очень приятно, Сергей Борисович, — церемонно поклонился профессор. Ему было лет пятьдесят — пятьдесят пять. Этакий маленький, худенький живчик со всклокоченными седыми волосами до плеч.

— Можете звать меня проще — Бедуин, — предложил я.

— Но это слишком фамильярно. Неудобно как-то, — возразил мой собеседник.

— Напротив. Очень даже удобно, — твердо сказал я.

В АТРИ это единственное приемлемое обращение. Ну представьте, каково кричать: «Сергей Борисович, хуги справа!» Да тебя успеют раз десять сожрать, прежде чем дослушаешь фразу до конца!

— Ну, если вы настаиваете… — неохотно протянул профессор.

— Настаиваю, — улыбнулся я. — Иван Аркадьевич, а вы-то как здесь оказались?

— Честно говоря, и сам не понимаю. Я, собственно, ученый, профессор НИИИАП. Прибыл в АТРИ в прошлом году. А несколько дней назад в составе небольшой экспедиции отправился в Чегодайское ущелье за несколькими очень редкими образцами аномальной активности…

Образцы аномальной активности — так цацки назывались по-научному. Давненько я не слышал подобного термина, а ведь когда-то, в бытность военным егерем, и сам не раз писал в отчете: «На маршруте обнаружены следующие образцы аномальной активности…»

— Нас интересовали так называемые жало и пыльца смерти, — продолжал профессор.

— У вас губа не дура! — фыркнул я. — Эти цац… хм… образцы всех интересуют. Вот только за шесть лет беготни по АТРИ жало мне удалось взять лишь однажды, а пыльцу вообще ни разу.

— Я же говорю, очень редкие и ценные образцы, — покивал профессор.

Что верно, то верно. Цена на них определяется не в рублях, а в евро. Жало тянет аж на двести тысяч, а пыльца смерти вообще, по-моему, не имеет разумной цены.

— И как? Вам удалось их раздобыть? — Я был уверен, что получу отрицательный ответ. Спросил просто так, для поддержания разговора.

— Да, удалось, — кивнул Зинчук.

— Что?!

— Удалось их раздобыть, — терпеливо повторил он.

Несколько мгновений я не мог прийти в себя. Откуда вылез этот библиотечный червь?! Как ему удалось разыскать такие цацки, за которыми безрезультатно охотятся опытнейшие из бродяг?!

Вообще, жало — это та самая энергетическая субстанция, которая служит излучателем для невероятно опасной аномалии, прозванной «Микроволновкой». Нарваться на феномен легко — они довольно часто появляются в том самом Чегодайском ущелье, а вот уцелеть после этого…

Но даже если вам невероятно повезло и вы остались живы, взять жало из «Микроволновки» не так-то просто. Эта цацка потому и получила свое название, что прикосновение к ней вызывает мощнейший выброс энергии, который в считанные мгновения превращает человека в гриль — хорошо прожаренный, с хрустящей корочкой. Чтобы на время нейтрализовать данный отрицательный эффект, нужно использовать штук пятьдесят паутинок-невидимок, скрепленных в подобие полотна. Каким-то образом они экранируют аномальный «излучатель», позволяют не только выжить в «Микроволновке», но и взять жало.

Что касается пыльцы смерти, о ней доподлинно ничего не известно. Только слухи и байки. Говорят, это настоящая пыльца особого растения, выращиваемого шептунами на подземных плантациях.

— А правда, что с помощью пыльцы смерти можно обрести бессмертие? — вспомнил я одну из легенд АТРИ.

— Вечная жизнь… — Зинчук саркастически усмехнулся. — А нужна ли она человечеству? Это сложный философский вопрос…

— Не надо философии, — воспротивился я. — Просто ответьте: да или нет?

— Не знаю. Мы таких экспериментов не проводили, — буркнул профессор. Кажется, он обиделся, что ему не дали поразглагольствовать. Похоже, Иван Аркадьевич забыл, как еще недавно лежал на топчане, не имея возможности встать, и стонал от боли и страха.

— А какие эксперименты вы проводили? — спросил я, желая хоть чуть-чуть поднять ему настроение. Пусть расскажет. Мне что, трудно послушать? А человеку будет приятно поговорить о своей научной дребедени.

— Один очень интересный эксперимент, — оживился профессор. — В Чегодайском ущелье, в одном из корпусов ЦИРИ, в секретной подземной лаборатории смонтирован так называемый ка-генератор. Его излучение способно превратить человека в мутанта. Например, в…

— Знаю, — перебил я. — В меченосца или зомби.

Эх, Потап, Потап…

— Именно так, Сергей Борисович, — покивал Зинчук.

— Бедуин, — поправил я.

— Да-да, конечно… Итак, господин Бедуин…

Я поморщился, но смолчал, а ученый продолжал:

— Итак, ваш покорный слуга, — он галантно поклонился в полумраке, — проверил действие данной установки на себе.

Меня пробрало аж до костей. Неужели передо мной меченосец? Или зомби?..

— То есть как это на себе?!

— Очень просто. Включил питание, установил режим облучения…

Зинчук подробно рассказывал, на какие кнопки нажимал, а я сидел оглушенный и просто не знал, что и думать.

— …Дальнейшие события я знаю только из видеозаписи и пояснений своего ассистента, поскольку сам превратился в зомби… Не помню, говорил ли я вам, господин Бедуин, но наш ка-генератор способен пока провоцировать только один режим — а именно превратить человека в зомби. Остальные варианты — меченосец и упырь — не выходят. — Зинчук огорченно развел руками. — Впрочем, тому есть объяснение: в случае зомби человек с физиологической точки зрения погибает, а в случае меченосца и упыря остается живым… Итак, мой организм находился на второй стадии мутации по варианту «зомби». Вторая стадия — это когда мозг деградирует на две трети, зомби еще способен произносить кое-какие осмысленные фразы и…

— Знаю! — почти закричал я. Благодаря стараниям Разека, деградацию Потапа удалось застабилизировать как раз на второй стадии. И вообще, о зомби я теперь знаю побольше иного ученого. Разенков подробно рассказал мне и о стадиях мутации, и о многом другом. — Профессор! Не шутите такими вещами! Вы не могли быть на второй стадии деградации, чтобы потом сидеть здесь и разглагольствовать как ни в чем не бывало.

— Чего вы так разволновались, молодой человек? Испугались, что я зомби? Сейчас наброшусь на вас и сожру? — Он хрипло рассмеялся. — Успокойтесь. Я был зомби — да, но теперь снова человек.