– Папа, к тебе пришли, – крик дочери из прихожей оторвал Петра Степановича от молитвы.

Он очень удивился, но спросил:

– Кто?

– Это я, Николай, – ответил мужской голос из коридора. – Извините, что без предупреждения, но мне срочно нужно с вами поговорить.

– Да, Коля, заходи.

Петр Степанович удивился нежданному визитеру. Видимо, Николая отпустили из полиции, и он многое хотел теперь обсудить. Уж что-что, а дураком он не был, и сделать его козлом отпущения им вряд ли удастся.

Николай зашел в комнату. Он заметно нервничал.

– Ты из-за произошедшего на конференции? – спросил Петр Степанович после секундной паузы, во время которой они с Николаем просто смотрели друг на друга.

– Нет, не из-за этого, – покачал он головой и быстро сказал: – Вам грозит опасность.

– Какая? – спросил старик.

Николай глубоко вздохнул, будто думая, как лучше сформулировать. Наконец, он произнес:

– Есть видео с камеры наблюдения из магазина на первом этаже дома, где живет ваша внучка. Минут за десять до самоубийства ее дочери. На нем видно, что вы направляетесь к подъезду в сопровождении двух молодых людей. Отец девочки был прав, это не было самоубийством.

Петр Степанович сохранил спокойствие. Вот он, ответ на его молитву. «Спасибо, Господи», – произнес он про себя.

– Откуда тебе это известно? – после небольшой паузы спросил он.

– От Анны – психолога из роддома. Муж Маши доверял ей и попросил частного детектива, которого он нанял расследовать смерть Алины, прислать ей всю информацию. Тот так и сделал. Я стал свидетелем разговора.

– Это та девушка, с которой у тебя роман? – тихо спросил Петр Степанович.

– Вы и об этом уже знаете, – горько рассмеялся Николай. – Какой же я был идиот!

– За тобой присматривали, – спокойно ответил Петр Степанович, – и меня спрашивали, не стоит ли из-за нее волноваться. Я сказал, что не стоит. Что тебе нужно немного расслабиться, и хуже от этого никому не будет.

– Кто они? – закричал Николай. – Почему вы все скрывали от меня? Втянули, превратили в марионетку. Я ведь действительно думал, что у вас было то видение. Когда вы позвонили и попросили разыграть это представление в прямом эфире, сказав, что мне поверят больше, чем какому-то старику из провинции. Что главное, не кому было откровение, а что в нем сказано.

– Так и есть…

– Чушь! Не было никакого видения! Была махинация ваша и тех, кто за вами стоит. Вы даже текст придумали, чтобы все указало на вашу внучку.

– Может, это и не было откровением, но все мысли возникают у нас не просто так, – задумчиво произнес старик. – Господь подсказывает их. Главное, правильно услышать.

– И кому же Господь подсказал убить тысячи невинных детей прямо в утробе?

– Не мне. Моя задача была лишь использовать все это в правильных целях. Помочь найти людей, которые могут изменить весь уклад нашей жизни. Народ давно забыл о вере. Чтобы вернуться к ней, нужны большие страдания, только в них человек познает себя и Бога. И лишь пройдя всю эту боль, можно обрести надежду. Ее мы и должны были дать. И ты в том числе. Насколько больше людей пришло в храмы за этот год? Такого не было уже давно. И официальная церковь прислушалась бы к нам, у них не осталось бы выбора. Прислушалась бы к тебе, Коля! Ведь твоим словам многие верят. Ты живой, молодой, ты общаешься с ними в этом интернете, говоришь на одном языке. Тебя бы вернули к служению, и ты многие идеи смог бы провести, реформировать всю эту закостенелую структуру.

– Какой ценой? Скольких жизней?

– Эти нерожденные души безгрешными отправились к Богу ради того, чтобы грешные обрели веру.

– А ваша правнучка? А муж той беременной – Елизаветы? А тот несчастный шантажист?

Петр Степанович замер от болезненных воспоминаний.

– Муж Елизаветы – да, мы считали, что она хороший запасной вариант, но она хотела сделать аборт, а этого нельзя было допустить. Насчет шантажиста, после звонка Маши я все рассказал тем, кто мне помогал, я не знал, как они будут решать эту проблему. Теперь знаю.

– Неужели не предполагали?

– Предполагал, но допустить такого позора не мог, – тихо, но спокойно произнес старик.

– А ваша правнучка, почему вы о ней молчите? – не успокаивался Николай.

Петр Степанович болезненно поморщился, будто почувствовал спазм, и посмотрел в окно:

– Слишком больно, – тихо произнес он. – Ты не поверишь, но я не думал, что будет так больно. Меня с детства восхищала история Авраама, который был готов принести в жертву своего сына. Я много думал о том, хватит ли мне сил. Я принял то решение, чтобы испытать себя и помочь семье Маши возродиться от безверия. Когда ты знаешь о стольких трагедиях, одним из виновников которых ты являешься, нельзя отстраниться. Я должен был все это видеть, я должен был сам принести эту жертву. Но я даже не смог на это смотреть. Когда Алина впустила нас в квартиру, я все предоставил другим. Ждал в прихожей, слушая каждый звук. И беспрестанно молясь. Молясь, чтобы мой выбор был верным.

– Да как, вообще, можно было до этого додуматься? – кричал Николай. – Девочка ни в чем не была виновата!

– Брак Маши был несчастливым, – продолжил Петр Степанович, разговаривая то ли с Николаем, то ли с самим собой. – Олег – человек бездуховный, он неправильно воспитывал дочь. После ее смерти вся их любовь должна была быть сосредоточена на новом ребенке. Любовь и осознание прошлых своих грехов. Но все равно, – старик еле сдерживал слезы, – пока я ждал тогда в квартире, перед глазами я видел ее, еще маленькую, безгрешную, которую Маша приводила ко мне на день рождения, и она вручала мне рисунок с кривыми буквами. Я должен был все это вынести. Ради будущего.

– Но все пошло не так, – покачал головой Николай. – Анна рассказала мне, что Олег ребенка не принимал и более того, ему стала мерещиться погибшая Алина, вроде бы даже она подсказала ему, что она не покончила с собой. По крайней мере, он считал так. Олег нашел тюбик с губной помадой, которой она была накрашена, под ее кроватью. И на нем не было отпечатков пальцев.

– Да, мне рассказали, что, когда Алину удерживали на кровати, чтобы написать текст в интернете, она швырнула этот тюбик в моего помощника, видимо, помада была в тот момент на кровати, Алина не была слишком аккуратной, и она смогла нащупать ее рукой. Мой помощник инстинктивно поймал помаду рукой без перчатки, которой набирал текст. Потом тюбик полностью вытер, но он выскользнул и закатился под кровать. Доставать его оттуда было уже некогда. Алина отправилась на небеса.

– На землю! – закричал Николай. – Она упала на землю. Вы видели ее на похоронах? Как вам хватило сил?

– Нет, на похоронах меня не было. Но я видел ее много раз после. Она приходит ко мне во сне. Она не оставляет меня. – Петр Степанович вновь посмотрел на окно. – Я даже представить себе не мог, что будет так тяжело. Но отступать было некуда. Мы уже слишком далеко зашли.