– Это не составило труда, – пояснила Кулакова. – Обе семьи достаточно богаты и влиятельны. Газеты вовсю трубили об их проблемах. У Ричардсонов есть единственный наследник – мальчик с больными почками, которые могли отказать в любой момент. Эти люди взывали о помощи, прося клиники всего мира откликнуться на их беду. То же самое мы наблюдаем и у Шеппардов, – она протянула Мамонтову вырезки. – Это из газет трехмесячной давности. А вот информация посвежее, – Лариса показала фотографии резвящихся детей. – Быстро нашли доноров, правда?

– Можно сказать, что это еще ничего не значит, – вставил Киселев. – Вдруг родители сами нашли доноров за границей? Однако куда делись усыновленные дети? Американцы заявили нам: они сбежали на второй день после приезда. Возможно, их трупы когда-нибудь найдет полиция.

– В лагерях выявлена масса нарушений, – продолжила рассказ Катя. – Много вопросов и к санэпидемстанции, купленной Терлецким с потрохами, и к чудом оставшемуся в живых Ступакову, устроившему в своем «Гардемарине» самый настоящий притон. Кроме проституции, кстати, тоже дававшей неплохой доход, имело место и воровство в крупных размерах.

– Господи, как ты спокойно об этом рассказываешь! – всплеснула руками Лариса. – Я, читая эти проклятые вырезки, три дня рыдала.

– К сожалению, я не могла позволить себе слезы, – улыбнулась Катя. – Тогда в моей голове не родился бы такой четкий план спасения.

Константин усмехнулся.

– Я тут как бы ни при чем, – заметил он.

Зорина обняла его:

– Еще как при чем!

Мамонтов фыркнул:

– В общем, поработали вы на славу. Хоть немного отдохнули?

Супруги переглянулись и рассмеялись.

Вечером Кате позвонила радостная Лидия Витальевна.

– Теперь я могу похоронить сестру с чистой совестью, – сообщила она журналистке. – И все благодаря вам.

– Вы нам тоже очень помогли, – ответила Зорина.

Коробова замялась:

– И еще… Я начала процедуру усыновления Лизы. После того, что вы рассказали… Ведь ее тоже готовили как донора. Я решила не давать в обиду этого ребенка.

– Какая же вы молодец!

Пообщавшись с женщиной еще несколько минут, пригласив ее в гости и пообещав приехать к ней, журналистка повесила трубку. Теперь она переживала за судьбу двух человек – Анжелики Терлецкой, оказавшейся в тюрьме по обвинению в убийстве Шатрова, и Геннадия Молчанова, назначившего сегодня свидание своей бывшей жене.

Он ждал уже полчаса, сжимая в руках прекрасный букет белых роз – любимых цветов Виты, и боялся – вдруг она не придет и все его надежды и ожидания окажутся напрасными? Когда за кустом мелькнула белая кофточка, его сердце чуть не выпрыгнуло из груди. Молчанов бросился навстречу жене, не стесняясь слез, градом катившихся по щекам.

– Вита, дорогая!

– Любимый мой! Как я ждала этой встречи!

– Я тоже! Я так много должен тебе рассказать!

Жена приложила маленькую, почти детскую ладошку к его губам:

– Потом. А сейчас…

Он с восхищением оглядел ее стройную фигуру:

– А сейчас я тебя съем.

Она кокетливо улыбнулась:

– Наша квартира ждет тебя. И твой кабинет тоже.

Геннадий счастливо засмеялся:

– Почему мы до сих пор топчемся на месте?

Константин Скворцов пригласил Анжелику в свой кабинет. Девушка, пошатываясь, вошла и сразу упала на стул. Оперативник налил ей чаю:

– Хотите?

– Спасибо, – дрожащей рукой она взяла стакан и стала жадно пить.

Скворцов с жалостью смотрел на нее:

– У вас есть родственники?

– Только отец.

– А бабушка или дедушка?

Девушка наморщила лоб:

– Они живут на Урале.

– Помните их адрес?

– Да.

Уже несколько дней Молчанов работал с ней, возвращая память после воздействия сильнейших наркотиков, которыми ее напичкала Вера. Анжелика поддавалась лечению плохо, но все же прогресс был, и это радовало.

– Почему вы не позвоните моему папе?

– Твой папа в командировке, – соврал Константин. – Пока поживешь у стариков. Кстати, они уже здесь.

– Зачем же вы меня о них спрашивали?

– Хотел проверить твою память.

Скворцов открыл дверь, и в кабинет вбежали юркие пожилые люди:

– Анжелочка, милая, что с тобой произошло?

– Я схожу за вашими пропусками, – давая родственникам насладиться встречей, Скворцов вышел из кабинета. Да и, по правде говоря, смотреть на несчастных стариков было довольно тяжело. Конечно, он тут ни при чем: до сегодняшней встречи оперативник эту Терлецкую в глаза не видел. Его коллеги – другое дело, хотя обвинить их в том, что в грязной, неухоженной бомжихе-наркоманке они не признали красавицу и светскую тусовщицу Анжелику, уже числящуюся к тому времени погибшей (причем ее труп был опознан не кем-нибудь, а родным папашей), не поворачивался язык. Прислонившись к холодному подоконнику, он заметил юркую красную «Ладу», паркующуюся на стоянке возле отделения.

«Катюха приехала», – подумал Константин с любовью, вспомнив: сегодня жена пообещала забрать его с работы, чтобы посидеть в уютном ресторанчике. Оперативник нагло постучал в кабинет Прохорова.

– Петюнчик, выпиши-ка пропуска тем, кто сидит в моем кабинете, – промурлыкал он.

Петя поднял рыжую голову:

– А вы?

– А я, брат, уматываю. Меня жена ждет. Кстати, вынеси мне портфель.

– Не смею отказать Катерине Алексеевне.

– Вот дрянь! – пошутил коллега. – Никакой субординации.

Петя гнул свою линию:

– Она у нас лучшая.

– Давай, давай.

Через секунду Скворцов уже бежал навстречу улыбающейся любимой женщине.

– Уже составил план на следующий отпуск? – подставив щеку для поцелуя, спросила Катя.

Костя почесал затылок:

– Да, любимая. Я буду работать как каторжный, но отвезу тебя за границу, куда-нибудь в горы, где будет поменьше народа и побольше воздуха.

Зорина скривила губы:

– К монахам? К тем, которые медитируют?

– Именно так. Полюбуемся, как они спят в своих пещерах.

Катя кивнула:

– Недавно в программе «Невероятно, но факт» показывали очень интересные вещи. Тело одного ламы мне не понравилось.

Скворцов напрягся, предчувствуя недоброе.

– Что именно тебе не понравилось?