Пастух уселся на нижнюю ступеньку неподалеку от Сульга, шумно дуя на чай.

— Старею, что ли? — бормотал он. — Выпить могу гораздо меньше, зато съесть гораздо больше! Но как переберешь малость, так и жрать утром не хочется. Хочется только помереть! Ненадолго…

Сульг понимающе усмехнулся: от пастуха несло крепким перегаром.

— Ты что, с караваном пришел? — спросил пастух, осторожно поднося ко рту кружку. Норлок кивнул. Он бросил собачонке кусочек хлеба, та подхватила его на лету и бросилась прочь.

— В Шармиш идете? — Пастух отхлебнул чай. — Да… был я там один раз, в молодости. Ух! — Он, забывшись, покрутил головой и тут же поморщился. — Башка гудит… Подрядили нас как-то овечьи шкуры туда отвезти, в Шармиш-то. Дня три мы там гуляли, недолго, конечно, но кое-чего успели. — Он снова отхлебнул из кружки. — Ходили в портовые кварталы. Ты-то там был? Такие красотки там, видал? Ну, те, что моряков обслуживают. Девчонки веселые, и уламывать их не приходится. — Пастух мечтательно вздохнул. — Чего они только не умеют! Такое вытворяют, сказать, так и не поверишь! — Он поставил кружку на ступеньку и взглянул на Сульга.

— Ты-то парень молодой. Слушай, что я тебе скажу. Не упускай возможностей. Понятно? Не упускай! А то потом в старости локти кусать будешь. Будешь думать, что ведь мог тогда, а… Я тоже по молодости дураком был. Перебирал: эта худовата, у этой грудь маленькая, а у той и вовсе — ноги колесом. А надо было не выбирать, надо было — всех! Всех, понял? — Он назидательно поднял палец с обкусанным грязным ногтем. — Тогда в старости будет о чем вспомнить! Уяснил?

Сульг кивнул.

— То-то! — Пастух потянулся за кружкой.

Во дворе послышались голоса — прибыли новые путники. Пастух отхлебнул чай, причмокивая.

— Еще кого-то принесло… — пробормотал он.

Сульг поставил на ступеньки тяжелую глиняную миску и приподнялся, рассматривая прибывших. Четверо мужчин в простых дорожных плащах, по крайней мере двое вооружены, как быстро определил норлок. Военная выправка, точные и четкие движения. Сульг перевел взгляд на остальных — по спине пополз холодок опасности. Это были те, кого он опасался больше всего, — маги. Еще сидя в седлах, они оглядели двор и мгновенно что-то учуяли. Норлок закусил губу. Неважно, что именно они засекли, меч Фиренца или зелье Тисса. Главное, что они оказались здесь. Скорее всего, всадники почтовой службы сообщили, что наткнулась по дороге на крестьянина, убившего вира. Последовал приказ осмотреть место происшествия, и если солдаты пошарили в кустах и обнаружили трупы еще нескольких вир, то все сомнения отпали тут же.

Деревень на этой заброшенной дороге раз-два — и обчелся, потому-то они так быстро и добрались до Ледяного пути…

Проклятье! Кто-нибудь в трактире сейчас обязательно вспомнит нового постояльца и расскажет, конечно же, что вместе с ним была девушка!

Сульг стиснул зубы, наблюдая, как один из прибывших подзывает к себе мальчишку-слугу.

— Только бы у нее хватило ума не геройствовать, — пробормотал норлок, наблюдая, как мальчишка машет рукой в сторону дороги на Дайру. — Не делай глупостей, гадалка Румита. — Он говорил так, словно девушка могла слышать его. — Не вздумай запираться. Выкладывай все, что знаешь. Тогда твоя смерть будет быстрой.

— В старости-то развлекаться только с бутылкой придется! — говорил пастух, продолжая беседу. — Потому что ни на что другое уже…

Он поставил кружку, повернулся к своему собеседнику, и брови его поползли вверх: на крыльце никого не было.

Сульг пошевелился, чтобы размять уставшую спину, и снова поглядел на солнце. Оно наполовину скрылось за деревьями, освещая косыми закатными лучами пологую гору и десяток хижин, прилепившихся у подножия.

Это была последняя деревушка на земле Доршаты: несколько жалких лачуг, осевших от старости. Дальше тянулись лишь огромные пустые каменистые равнины, на которых свистел ветер, да вдали подпирали небо горы с белыми снеговыми шапками на вершинах.

Люди в деревне кормились лишь тем, что давала скудная земля, да дважды в год, во время прибытия караванов, ездили в Терке — продать или выменять нужные товары. Вся жизнь их была подчинена этому событию, год здесь отсчитывали по приходу караванов.

Сульг догадывался, каким событием будет в захолустье появление нового человека, и не собирался попадаться кому-либо на глаза. Потому-то он терпеливо ждал, пока солнцe полностью скроется за горизонтом. А оно не торопилось. Казалось, огненный шар зацепился пылающим краем за верхушку высокого дерева на невысоком холме, да так и повис. Норлок хмуро разглядывал окрестность и дорогу, ведущую в деревню. Вокруг ни души, но осторожность требовала дождаться темноты, прежде чем пробираться на вершину холма.

Вскоре он заметил облако пыли: в деревню брело небольшое стадо коз. Козий сыр, что делали здешние крестьяне, соленый, с острым приятным вкусом, можно было сушить, поэтому караванщики охотно покупали его в дорогу. Иной раз сыровары добавляли в сыры ароматные травы и изюм, но, помнится, Тирк, весьма консервативный в своих предпочтениях, такого нововведения не одобрял.

Сульг снова осторожно пошевелился, разминая затекшие ноги.

Да, последний раз он был здесь с Тирком и Азахом спустя несколько недель после окончания войны с Кадгаром. Положение норлоков тогда казалось прочным, но предусмотрительный Тирк настоял, чтобы по всей Доршате было сделано несколько небольших тайников с оружием и деньгами — «на всякий случай», как туманно он выразился. Всего тайников было десять, ни на одной карте их не отмечали, так что знали об их существовании очень немногие. Жителям деревни и в голову не могло прийти, что один тайник находится здесь, под корнями огромного высохшего вяза, торчащего на фоне вечернего неба, как грозящий кому-то черный перст.

Кроме денег и оружия в тайниках оставляли еще по две фляги с вином: за годы оно, конечно же, превратилось в уксус, зато деньги будут нелишними. Сульг мгновение колебался, не появиться ли все же утром в деревне, чтобы купить коня, но тут же отказался от этой мысли: вряд ли тут есть верховые лошади. Кроме того, если лазутчики Ордена Невидимых нагрянут сюда, жители, конечно же, опишут путника, и опознать норлока будет нетрудно.

Когда сумерки перешли в непроглядную темноту, Сульг счел возможным покинуть свое убежище в кустах. Он перемахнул через дорогу так быстро и бесшумно, что дремлющая у колодца пегая собака лишь слабо шевельнула ухом, заслышав осторожные шаги. У подножия невысокого пологого холма норлок остановился, прислушиваясь, бегом поднялся на вершину и снова прислушался: сонная тишина укрывала мир, лишь иногда внизу, в деревушке, взлаивали собаки. Ветер доносил запах дыма очагов, шелестел сухой травой.

Старое дерево, обожженное грозой, чернело впереди. Сульг подошел к толстому сухому стволу, сделал еще шаг, и вдруг сердце его тревожно стукнуло: рядом находился кто-то чужой! Норлок скользнул назад, и тут же чья-то ладонь запечатала ему рот, а другая крепко стиснула запястье, лишив возможности воспользоваться оружием. Пытаясь освободиться, Сульг упал на землю и вместе с невидимым противником покатился по траве. Но внезапно он прекратил сопротивление, плечи его затряслись в беззвучном смехе. Нападавший быстро вскочил на ноги и протянул Великому норлоку руку.