«Ничего. Сделают капитальный ремонт – дом, как новенький, будет и еще сто лет простоит!»

Супругов я увидел сразу, как только вошел во двор, как видно, им привезли дрова, которые они сейчас складывали в поленницу. Увидела меня первой Анастасия Никитична, на секунду замерла, а потом радостно и громко закричала, несмотря на то, что священник был в пяти метрах от нее:

– Петенька! У нас гость!

Отец Елизарий, стоя ко мне спиной и старательно укладывающий ряд на уровне своей груди, даже вздрогнул от громкого крика, после чего резко, не выпуская полена из рук, развернулся, но стоило ему увидеть меня, как теперь он, в свою очередь, радостно воскликнул:

– Гость в дом – Бог в дом!

– Здравствуйте, Петр Николаевич! Здравствуйте, Анастасия Никитична! Как жизнь?! Как здоровье?!

– Доброго вам дня, Сергей Александрович! Живем – не жалуемся! – быстро ответила матушка, тут же скосив глаза на объемистый пакет в моих руках. – А вы, как всегда, не с пустыми руками к нам пришли!

По дороге я зашел в кофейню и прикупил сладкого к чаю, так как знал, что попадья безумно любила сладкую выпечку и пирожные.

– Здравствуйте, Сергей Александрович! В гости пожаловали или в общении с Богом душу облегчить хотите? – поинтересовался священник, все еще не терявший надежды приобщить меня к вере.

– Только в гости. Примете?

Священник бросил на меня чуть растерянный взгляд, но я уже понял, в чем проблема, поэтому сунул пакет его жене, взял полено у него из руки и спросил:

– Поработаем?

Пока священник подбирал ответ, матушка, быстро среагировав, заявила:

– Как закончите, приходите, – после чего направилась к дому. Мы с батюшкой переглянулись, потом рассмеялись и взялись за работу. Когда поленница была уложена, мы вошли в дом, помыли руки и сели за стол. Потянув носом, я спросил:

– Никак, щи? Они у вас отменно удаются, Анастасия Никитична!

Попадья неожиданно покраснела, а потом, словно оправдываясь, сказала, что щи у них сегодня пустые, а уже в следующую секунду стала хвалить соленые грузди, квашеную капусту и огурцы. Дескать, удались на славу! Оглядел я обоих и усмехнулся. Смущение на лице попадьи и нахмуренное лицо отца Елизария сразу сказали о том, что у супружеской четы неприятности. После моего прямого вопроса священник как-то странно закашлялся и стал смотреть в стол. Попадья слегка порозовела, но, несмотря на укоризненные взгляды супруга, все же рассказала, что у них случилось. Все дело оказалось в речи священника на каком-то поповском собрании или съезде, в которой он выступил с инициативой о материальной помощи бедной части населения столицы, за что его там немного морально попинали.

– Людям надо не только помогать найти дорогу к Богу, но и помочь насущными, земными благами, особенно в это тяжелое время. У многих семей из припасов на зиму, кроме картошки и квашеной капусты, больше ничего нет! – посетовал священник. – Вот я и сказал об этом…

– Так вы поэтому сидите без мяса? Все, что могли, отдали голодным? Хм. Благородно, нечего сказать! Вот только, сколько по Питеру бедных и голодных? Тысячи! Десятки тысяч! Вы что, собираетесь своей семьей увеличить их количество?! Ну, ответьте мне, Петр Николаевич!

Священник нахмурился:

– Вам бы любви к ближнему да доброты сердечной прибавить, Сергей Александрович, так цены вам бы не было!

– Это вы не мне, а вашим отцам-настоятелям скажите! Пусть мошной тряхнут, авось простому человеку и легче станет.

Священник отвел глаза, потом тихо и явно нехотя произнес:

– Сказал уже.

У матушки при этих словах лицо стало несчастное, а глаза повлажнели – вот-вот заплачет.

«Похоже, в церковном семействе скандал был. И немалый! Гм. Ай, как я вовремя зашел!»

Достав из кармана пачку денег, я выложил их на стол.

– Это что? – осторожно спросил меня священник, переводя взгляд с денег на меня.

– Деньги. Пять тысяч рублей.

– А зачем вы их принесли? – уже с недоверием и немалой толикой удивления снова спросил меня отец Елизарий. Попадья, в свою очередь, перевела взгляд с денег на меня. В ее взгляде читалось удивление и недоумение.

– Вы же сами только что сказали, что людям надо помогать не только словом, но и земными благами! Вот я и воплощаю ваши слова в жизнь!

Какое-то время священник смотрел на деньги, а потом тихо спросил:

– Вы, наверно, хотите эти деньги пожертвовать во благо церкви или в пользу бедных?

– Еще чего! – после моих слов взгляды супругов снова скрестились на мне. – Это лично вам деньги. На жизнь.

Священник хотел что-то сказать, но сразу не нашел нужных слов и поэтому сделал вид, что у него запершило в горле, после чего громко закашлялся, а вот зато на лице матушки после моих слов заиграла блаженно-счастливая улыбка. Женщина уже представила себе, как ходит по магазинам и покупает новые вещи. А купить было надо многое, глядя на застиранные занавески на окнах и убогую скатерть на столе. Про мебель и говорить не приходилось. На дрова и в печку!

– Мы не можем принять эти деньги, Сергей Александрович. Мне понятно ваше хорошее расположение к нам, но это против моей совести. Не могу я пользоваться благами, когда кругом нищета произрастает! Заберите их!

Не успел он так сказать, как улыбка матушки исчезла, она сразу поскучнела и, опустив глаза, стала выводить пальцем какие-то узоры на ветхой, застиранной скатерти.

«Значит, в ход идет план Б. Поехали!»

– Извините, Петр Николаевич, но я еще не все высказал. Эти деньги я разделил на три части. Из них три тысячи рублей дарю лично Анастасии Никитичне ко дню ангела, который, если я не ошибаюсь, случится через три дня.

При моих словах матушка сначала округлила от удивления глаза, а потом смущенно и радостно заулыбалась.

– Еще тысяча шестьсот рублей выделяю на ремонт церкви, дома и школы. Суммы распределите сами. Триста рублей пойдут на учебники, тетрадки, дрова. Короче все, что нужно для работы школы. Оставшиеся сто рублей на ваше разумение, – после чего пододвинул стопку денег к его супруге, умышленно давая понять этим жестом, что их распорядителем назначаю именно ее.

Пока священник с явным удивлением смотрел на меня, словно видел впервые, матушка, взяв деньги, вскочила… и вдруг забегала по дому. Некоторое время я с удивлением смотрел за ее метаниями, пока она не заметила, что за ней наблюдают, и не остановилась. Мучительно покраснев, тихо и неуверенно сказала:

– Вы не смотрите на меня так, Сергей Александрович. У меня отродясь не было таких больших денег, вот и боюсь за их сохранность. Спрятать хочу… но не знаю куда.

Меня эта наивная прямота, честно говоря, сильно позабавила. Под моей ухмылкой и улыбкой своего мужа женщина покраснела еще больше и теперь стояла растерянная, чуть ли не плача.