и довольно скупо меблирована. По сути, она ничем не отличается от моего собственного жилища. Единственное, что бросается в глаза, – огромная массивная кровать с резными спинками из орехового дерева, инкрустированными черными нитками звездного металла. Настоящее произведение искусства, а не способ скоротать ночь.

— Досталась в наследство, - невнятно бубнит библиотекарь, проследив мой взгляд. – Мне разрешили забрать ее на время, пока я тут… работаю.

— То есть ты не планируешь задерживаться надолго?

— Пока не уверен, но, возможно, изменятся некоторые обстоятельства.

Я помогаю Глеру лечь и даже расщедриваюсь до того, чтобы снять с него сапоги. Странное дело, но библиотекарь действительно выглядит не так уж плохо, как казалось на первый взгляд. Учитывая размер кулаков Дэмоса и силу, с которой он вминал их в соперника, подобное выглядит как… чудо. А что, если все дело в том чудном ошейнике, который я однажды на нем видела? Правда, с тех пор он как нарочно начал носить рубашки с высоким и наглухо застегнутым воротом.

— Мне нужно около часа, чтобы приготовить все необходимое. Не пропадешь без меня? - Я еще раз со всей критичностью оцениваю его состояние, но так толком и не могу понять, в порядке ли он или пора звать серьезную помощь.

— Постараюсь.

— Окно не закрывай.

Только когда его комната остается далеко позади, я понимаю, как сильно на самом деле испугана. Дэмос и без сегодняшней выходки на меня взъелся, а теперь совсем со свету сживет. Правда – тут я не могу сдержать злорадную ухмылку – как только приведет в порядок рожу. Когда нефтовая пыль попадает на кожу – это больно и неприятно, но терпимо. То ли дело слизистая. То ли дело глаза.

Я справляюсь меньше, чем за час. На обратном пути забегаю в лазарет под предлогом разболевшегося ожога на руке. Пока лекарка ходит за мазями и настойками, потихоньку утаскиваю пару бинтов. В общем, в комнату к Глеру влезаю уже во всеоружии. О том, что нарушаю все мыслимые нормы морали, стараюсь не думать. Ничто не скомпрометирует вас сильнее обвинения в заговоре против императора. После этого, даже если вы полюбитесь с чужим мужем на виду у всех, говорить будут все равно о вашем предательстве. Закон жизни.

— Я велела лежать в постели. - Чтобы выразить свое недовольство, нарочито громко выкладываю все принесенное на прикроватную тумбочку.

За время моего отсутствия Глер успел умыться и переодеться в чистую одежду. И выглядит, в самом деле, неплохо. Не считая побитой физиономии, но и с той припухлости успели дивным образом сойти. Да и синяки уже не кажутся такими страшными. Спрашивается, чего ради я старалась-торопилась?

— Думал, ты не вернешься. - Глер смотрит на меня с легким удивлением, как будто действительно уже успел со мной попрощаться и распланировал остаток дня другими делами.

— Обычно я держу слово, - огрызаюсь в ответ. - Кроме тех случаев, когда валяюсь в цепях в императорской темнице. Мне нужна пара мисок или что-то глубокое, чтобы смешать настойки.

Он рассеянно шарит взглядом по комнате.

— Не помнишь, где и что у тебя лежит?

— Кажется, так.

— А говорил, что в порядке. Не возражаешь, если я сама поищу?

— Йоэль, я не думаю, что это удачная идея. Если кто-то узнает, что ты была наедине с мужчиной в его спальне…

Поверить не могу, что он несет такую чушь.

— Слушай, геройствующий библиотекарь, что я тебе скажу: я, может, и стала рабыней, но от этого в моей голове ничего не изменилось. Я – наследница Старшей крови, а ты – низкокровный человек. Между нами ничего не может быть - это очевидные вещи. Не станешь же ты подозревать в непристойностях козла и кошку только потому, что они были наедине в одном сарае.

— Ты так ненавидишь людей?

— Я их не ненавижу. Они такая же часть Шида, как и дождевые черви или слизняки. Где-то между двумя этими видами. Я удовлетворила твое любопытство?

Он кивает.

— Отлично, а теперь – живо в постель.

Вместо этого он подтаскивает кресло к окну и садится в него, всем видом давая понять, что это максимум, на который я могу рассчитывать. Ну и бес с ним, чего я вообще так распереживалась? Подумаешь, поколотили рожу из-за меня – сам же и ввязался.

Я честно залезаю почти в каждый уголок в его комнате, но не нахожу ничего подходящего для смешивания. Зато делаю странный вывод. Комната выглядит так, будто в ней никто не живет. Странно звучит, особенно, когда шкаф забит мужскими тряпками, а на столе кавардак из книг. Все вокруг выглядит ненастоящим, бутафорским. Созданным однажды – и нетронутым. Я невзначай скольжу пальцем по столу, чтобы подтвердить догадку. Так и есть – толстый слой пыли вокруг книг. И на самих книгах, если присмотреться, тоже пыль. Неужели Глер проводит каждую ночь в койке какой-то очередной пассии, а в комнату приходит только чтобы переодеться? Вполне-вполне.

— Будет немного жечь, - предупреждаю я. – Постарайся не плакать.

Честно говоря, ему снова удается меня удивить. От этой дряни матерился и шипел, как прижученная змея, даже Рэн, которому Глер даже в подметки не годится. Но библиотекарь молчит. Изредка чуть заметно кривится, но не издает ни единого звука. И даже когда я начинаю натирать его царапины жгучей мазью, самообладание его не подводит.

— Ну, вот и все. Через пару дней будешь как новенький.

— Спасибо, - он рассеянно прикасается к лицу, как будто проверяет, на месте ли оно после моих манипуляций. – Ты очень добра, Йоэль.

Тут мое терпение выслушивать и терпеть его глупости окончательно рвется, и я, не сдерживаясь, от души хохочу. И смеюсь до тех пор, пока живот не сводит. Все это время Глер молча и без улыбки наблюдает за моими конвульсиями. Когда же я успокаиваюсь, как ни в чем ни бывало спрашивает:

— Ты идешь на Праздник Схождения?

— Если придумаю, что надеть.

— С Рэном?

Я окидываю взглядом стол со склянками: ничего из этого мне уже не пригодится, разве что на голову свалится очередной полоумный герой с отсутствием элементарного инстинкта самосохранения.

— Я – Безымянная рабыня, - на всякий случай напоминаю Глеру. Он, похоже, головой треснулся куда серьезнее, чем кажется на первый взгляд. – Никто и никогда не пригласит меня в качестве спутницы, разве что кому-то взбредет в голову демонстративно втоптать в