— Как думаешь, может, ты на самом деле видел, как Гэри ошивался у дома Сьюзен в ночь ее исчезновения? — спросила я.

— Разумеется, нет, Кей! Если бы это было так, я не позволил бы ему и на пушечный выстрел к тебе приблизиться!

В этом я ничуть не сомневалась. Он был убежден, что Гэри появился в его сне лишь благодаря причудливой игре подсознания, а вот я его убежденности не разделяла.

Наши свидания были для нас обоих настоящим испытанием: мы смотрели друг на друга через плексигласовую панель и разговаривали по телефону. Он мог сидеть за одним столом со своими адвокатами, но не имел права прикоснуться ко мне. Мне так хотелось обнять его, почувствовать себя в кольце его сильных рук. Но это были несбыточные мечты.

Из головы у меня не выходили слова Коннера Бэнкса, что Питер женился на мне из-за того, что я подслушала его разговор со Сьюзен Олторп. Но стоило мне увидеть, как Питер на меня смотрит, как озаряется его лицо при моем появлении, и меня снова охватывала уверенность, что он любит меня и любил с самого начала.

Однако через несколько часов, когда я оказывалась дома одна, мне начинало казаться, что они со Сьюзен вполне могли ругаться из-за денег в часовне. Питер тогда учился в колледже. Какое содержание он получал от отца, известного своей скупостью? Если у Сьюзен был на него какой-то компромат, быть может, он, загнанный в угол, решился на крайние меры, чтобы заставить ее молчать — хотя бы из страха перед отцом?

Все эти вопросы не давали мне покоя, но, когда наступал день очередного свидания, я снова чувствовала себя последней свиньей за то, что усомнилась в муже.

Раз десять за все время, что прошло после заседания суда, я вытаскивала из ящика стола визитную карточку Николаса Греко и порывалась позвонить ему. Мне почему-то казалось, что он каким-то образом может помочь Питеру. Но каждый раз я напоминала себе, что Питер не сидел бы сейчас в тюрьме, если бы Греко не отыскал Марию Вальдес, и опять убирала карточку в ящик и решительно захлопывала его.

Февраль выдался довольно мягкий, и я возобновила свои пробежки. Каждое утро я делала круг по территории поместья и нередко останавливалась в том месте, где обнаружили останки моего отца. Почему-то здесь я чувствовала себя ближе к нему, чем на кладбище Мэрирест, где его похоронили рядом с моей матерью. Полицейские перекопали все в радиусе десяти футов от того места, на котором собаки подняли неистовый лай. Потом яму засыпали, но она все равно продолжала черным пятном выделяться на фоне мерзлой травы. Я знала, что с наступлением весенней оттепели земля начнет оседать.

Я решила, что хочу посадить здесь розовые кусты, но потом спохватилась, что ношу фамилию Кэррингтон слишком недавно и не знаю, кто занимается благоустройством поместья.

Иногда я останавливалась у живой изгороди и смотрела на полосу земли, на которой обнаружили тело Сьюзен. Я пыталась представить, как двадцатилетний Питер рассуждает, что теперь можно спокойно спрятать ее тело здесь, потому что полицейские собаки уже обыскали все поместье. Я даже позвонила в газовую компанию. Там мне сказали, что газовые трубы проложены вдоль дороги за живой изгородью и что компания обладает постоянным правом доступа на территорию поместья для ремонта и замены труб. И добавили, что при обычных обстоятельствах им никогда не понадобилось бы устраивать раскопки почти в пятидесяти футах от обочины.

— Если возникают подозрения об утечке газа, мы проводим работы, не уведомляя хозяев, — объяснил мне сотрудник компании. — Когда обнаружили тело той девушки, Сьюзен Олторп, мы получили сигнал о запахе газа и направили туда своих людей. Наши работники пробурили контрольные скважины намного ближе к вашей изгороди, чем обычно.

Это проливало свет на причину, по которой Питер, если он даже и был виновен, ничуть не встревожился, когда аварийщики принялись разрывать землю у изгороди.

Я принялась перебирать в памяти все, что мне было известно о том вечере. Элейн утверждала, что видела, как Питер возвращался домой в два часа ночи. То, что в полночь он отвез Сьюзен домой, было известно доподлинно. Хватило бы у нее духу выскользнуть из дома обратно сразу же после приезда или она предпочла с полчасика подождать, чтобы убедиться, что родителям не придет в голову заглянуть к ней перед сном? И где Питер умудрялся прятать тело Сьюзен с половины первого до двух ночи, неважно, во сне или не во сне?

Если он действительно убил ее, ему не обойтись было без посторонней помощи. Мои подозрения относительно причастности Гэри Барра все больше крепли. Это объясняло, почему в последнее время Гэри так нервничал и почему пытался подслушать тот разговор. Должно быть, он страшно боялся, что, если он когда-то, как верный слуга, пытался помочь Питеру, его могут обвинить в соучастии в убийстве.

Коннер Бэнкс снабдил меня копией видеозаписи передачи канала «Дискавери», в которой были воспроизведены два преступления, совершенные в состоянии лунатизма на территории США. Оба преступника сейчас отбывали пожизненные сроки. На той же кассете была видеозапись воспроизведения убийства и нанесения тяжких телесных повреждений, которые совершили два человека из Канады при тех же обстоятельствах. Оба были оправданы. Просмотр записи произвел на меня гнетущее впечатление. Двое из этих четверых были ошеломлены, когда их разбудили полицейские, и ровным счетом ничего не помнили о произошедшем. Еще один проснулся в машине и сам приехал в полицейский участок, обнаружив, что весь в крови.

Чтобы чем-то занять свое время, я принялась — и обнаружила, что мне это очень нравится, — понемножку переобустраивать особняк. Питер говорил, что Грейс почти не занималась особняком, зато заново отделала всю квартиру на Пятой авеню. За несколько недель между благотворительным приемом и нашей свадьбой я была в той квартире буквально пару раз, и теперь мне не хотелось появляться там без Питера. Может, это и глупо, но я чувствовала бы себя там самозванкой. Я понимала, что, если Питера отправят в тюрьму, придется думать, что делать со всем его имуществом.

А пока что я потихоньку переделывала под себя этот дом — мой дом, напоминала я себе. По моей просьбе Гэри принес с чердака ящик с лиможским фарфором, о котором я рассказывала Питеру. Джейн перемыла, а я вытерла все тарелки, чашки, блюдца и прочие восхитительные предметы сервировки, которые выставляли на стол во время парадных обедов на исходе девятнадцатого столетия.

— Да, миссис Кэррингтон, теперь таких вещей не делают, — восхищалась Джейн.

В парадной столовой стоял великолепный сервант восемнадцатого века. Мы расставили в нем сервиз, а посуду, выбранную Элейн, убрали.

«Туда ей и дорога», — подумала я про себя.

В одной из комнат третьего этажа я обнаружила массивный сундук, набитый потемневшим от времени старинным столовым серебром. Когда Джейн с Гэри начистили его, оказалось, что каждый предмет украшен монограммой.

— Кому принадлежат инициалы АСК? — спросила я у Питера во время одного из наших свиданий.

— АСК? Наверное, моей прапрапра, не помню точно, сколько раз, прабабке. До того как она вышла замуж за моего прапрапрапрадеда в тысяча восемьсот двадцатом году, ее звали Аделаида Стюарт. Помню, мама рассказывала мне, что Аделаида страшно гордилась своим дальним родством с королем Карлом и никогда не упускала случая напомнить супругу, что происходит из куда более знатного рода, чем он. Это ей пришла в голову мысль перевезти наш особняк из Уэльса сюда.