– А вы, случайно, не бывший республиканец, мистер О’Нейл? – задал я невинный вопрос, решив подтвердить свои наблюдения. – Иначе мне непонятны ваши нападки на простого студента.

– Минус девять баллов на экзамене за дерзость учителю, – прошипел от ярости он, но не только мне, а всем вокруг стало ясно, что я попал точно в цель.

«Вот это новость, наш новый учитель, оказывается, из Республики. Как, интересно, его вообще допустили преподавать в колледже ремесленников? Хотел бы я знать». – Я задавал себе вопрос и не находил на него ответа.

Я пожал плечами и сел на место – его право назначать мне минусы, но теперь хоть стала понятна причина его нападок.

Видимо, с трудом взяв себя в руки, чтобы не ударить в грязь лицом перед классом, он продолжил урок, больше не замечая меня.

– Военные накопители состоят из четырех ячеек, в каждую из которых вставлен алмаз с золотыми пластинами емкостью в две тысячи пятьсот гиней.

– Алмаз? – Сегодня явно был день потрясений у тех, кто совершенно не посещал библиотеку.

– Да, алмаз, мистер Вариан, позже мы рассмотрим технологии сверления и синхронизации их в один комплект, чтобы отдача эссенции была равномерной из каждого из них.

– Мистер О’Нейл, – подняла руку Эмми. – А как устроен аниматрон?

– Мисс Кулуа, стыдно задавать такие вопросы на третьем курсе, но ремесленники никогда особо и не интересовались теми инструментами, которые им помогают в работе, в отличие от своего основателя, который разбирался во всех тонкостях работы.

«Рэдж, молчи, – приказал я сам себе, – минус девять баллов».

– Но хорошо, если говорить примитивным языком, то несколько слоев серебра с вкраплениями паинита и стекла площадки, на которую вы кладете руку, эмулируют среду, по которой ремесленник легко передает душу от себя в накопитель. Аниматрон прогоняет эту душу через несколько очистительных накопителей из разных материалов, чтобы привести резонанс душ различных людей к одному постоянному значению, и только тогда вы можете получить единый продукт, который годен для заливки в любое устройство.

Он продолжил рассказывать про синхронизацию, устройства сопряжения, но мне все это было малоинтересно – я знал это на втором курсе, хотя, конечно, для многих из моих однокурсников это было в новинку.

– Дин! Дон! – прозвучал колокол, отвлекая класс от учителя.

– Хорошо, на сегодня урок закончен, домашние задания я отдам вашим кураторам. – Он собрал свои вещи и, бросив на меня взгляд, удалился из класса.

– Рэдж!! – кинулись ко мне все без исключения. – Ты пытал людей?! Как?! Как это можно?!

Больше всех интересовалась Матильда дер Гранд, которая всегда была тихоней, хотя в отличие от той же Дженнифер училась только на «отлично». Мне лично была симпатичнее Дженн, но, к сожалению, она терпеть меня не могла, а толстушка Матильда на ее фоне выглядела неказисто, так что распускать перед ней хвост я не стал и очень обтекаемо послал всех в тайную полицию, объяснив, что те, кто попадет на фронт, сами все поймут. Едва отбившись от «друзей», я пошел на улицу, чтобы на перемене между уроками подышать и успокоиться – этот бывший респ вывел меня из себя.

Здороваясь со студентами, входящими и выходящими в основное здание, я не заметил, как ко мне подлетел какой-то человек и, схватив железной хваткой за ухо, потащил меня к воротам. Боль была такая, что я не сразу осознал, что шагаю за ним, только потому что казалось, что ухо сейчас оторвется. Мое и так непростое душевное состояние после ссоры с учителем окончательно упало, и я изо всех сил ударил его кулаком по голове. Человек даже не вздрогнул от моего комариного удара, лишь остановился и удивленно повернулся ко мне лицом, продолжая держать мое ухо, еще больше его выкручивая.

Тут я с удивлением понял, что это мой отец. И тут я увидел, что за этой сценой наблюдают все вокруг: парни улыбались, а многие девушки хихикали – это очень сильно ударило по моему самолюбию.

– Ты, тварь неблагодарная, ударил меня?! – взревел он, дергая меня с силой за ухо, и я был вынужден подниматься вслед за его рукой на цыпочки.

– Сэр, прекратите дергать меня за ухо, – возмутился я в ответ.

– Ты сейчас, ублюдок, пойдешь со мной и отдашь мне в банке все свои деньги, которые принадлежат мне. Я долго с тобой нянькался, но то, что ты присвоил себе две тысячи гиней, выходит за все рамки, ублюдок.

Тут уже взбеленился я.

– Да ты кто вообще такой, чтобы посягать на них!! – заорал я, несмотря на зрителей, которых собиралось все больше. – Я на фронте людей расчленял за эти деньги, и отдать их тебе? Тому, кто палец о палец не ударил?!

Услышав ругань, он отпустил мое ухо и с короткого замаха ударил мне в скулу. В голове раздался звон, и я очутился на земле.

– Ах ты, сучий потрох! Зубы отросли?! – Он подбежал и стал бить меня тростью, а я, закрывая голову, подставлял руки, удары по которым отзывались страшной болью. – Да я тебя и ту сучку, которая тебя родила, в нищете сгною! Твари неблагодарные! Вы у меня землю будете жрать от голода!

Зря он вспомнил про маму. Туман от удара по голове заволок мне глаза кровавой дымкой, и я, не помня себя, сорвал с рук перчатки и, пропустив удар тростью по лицу, схватил его за руку, с силой потянув на себя душу. Именно потянул, потому что если бы я дернул ее одним движением, я наверняка убил бы его, а этого мне не хотелось. Все, что я хотел, чтобы он отстал навсегда от меня и мамы.

Удары сразу же прекратились, и он сосредоточился, потянув в ответ мою душу, даже не стараясь вырвать свою руку из моей или ударом другой отбросить меня. Я впервые оказался в такой ситуации, когда тянул душу из человека, который мало того что сопротивлялся, так еще и в ответ вытягивал мою.

«Шутки кончились», – понял я и, убрав свои миротворческие ограничители, с силой дернул его душу на себя.

К моему удивлению, впервые в жизни это не сработало, поскольку он был готов. Его душа, вместо того чтобы перейти ко мне, лишь слабо дернулась в мою сторону. Практически сразу же он сильным рывком воли дернул в ответ мою душу. Я устоял, но пот заструился у меня по спине, а страх стал наползать на разум, поскольку я почувствовал, что в этой дуэли могу и проиграть. Но я сопротивлялся и сопротивлялся, отдавая лишь капли своей души. На его лицо вернулся звериный оскал, когда он почувствовал, что побеждает.

Раздавшийся над нашими головами выстрел показался мне громче грома, я едва не оглох и с испугу выпустил руку отца. Мотая головой, я сделал шаг назад. Практически то же самое сделал и он.

– Кто вы такой, сэр, что нападаете на учеников?! – Голос, полный ярости и злобы, показался мне знакомым, и я едва не упал на землю второй раз, опознав, что меня спас сейчас мистер О’Нейл.

– Да я тебя! – Отец пришел в себя и, замахнувшись тростью, пошел на учителя. Следующий выстрел метко повредил трость, которая повисла на части древесины, которую вынесло пулей.