– Опять? Что случилось? – Ко мне подошла даже Дженнифер, которая меня на дух не переносила.

Я выждал паузу, чтобы они подошли ближе, а затем обломал их.

– Тайна следствия, леди.

В ответ я получил злобное шипение.

– Джентльмены, дамы! Прошу занять ваши места! – Голос у двери заставил всех разбежаться.

Молодой человек в своем необычном светло-зеленом клетчатом костюме и странной шляпе прошел на учительскую трибуну.

– Давайте знакомиться, меня зовут мистер Норд О’Нейл, можно просто мистер Норд.

Он достал журнал и стал читать фамилии, а ученики вставали и представлялись.

– Мистер ван Дир, – дошел он до меня.

Я встал и представился полным именем.

Мои перчатки привлекли его внимание, и он неожиданно для меня язвительно спросил:

– Людей потрошили, мистер ван Дир? Или по протекции отца их получили?

Я сначала опешил от такого натиска и неожиданности, ведь мы были вообще не знакомы и так вести себя было неприлично. Гордость взяла свое, и я, поджав губы, процедил:

– Мистер Норд, я – антианимант и эти перчатки получил на фронте, добывая из республиканцев эссенции душ. Что и как я делал там, можете запросить в тайной полиции – я думаю, они предоставят вам подробный отчет. Мой отец тут ни при чем.

Фактически я его послал, так как запрашивать что-либо в тайной полиции было бесполезно и опасно – с чего это вдруг преподаватель интересуется военными делами?

Мы встретились взглядами, и между нами словно искра пробежала. Я прямо физически почувствовал, как он меня ненавидит сейчас.

«Еще один сумасшедший? – удивился я. – Мы ведь только познакомились».

– Также директор предупредил меня, что вы можете отсутствовать в любое время, – словно и не заметив моего выпада, продолжил он сверлить меня глазами, – но это никак не избавит вас от экзамена и не даст вам привилегий на моих уроках, мистер ван Дир.

– Я и не прошу вас об этом, мистер Норд. – Я выделил тоном слово «мистер», словно намекая на нашу сословную разницу. Он реально меня достал – пришел, обозвал, нагрубил, и все по непонятной мне причине.

В классе наступила гробовая тишина. Наверное, если бы его глаза могли метать молнии, я был бы уже убит, а так он просто пошел дальше по списку, а я сел на свое место, все еще не понимая, что сейчас произошло.

– Сегодня у нас будет вводное занятие, – закончив перекличку, начал он лекцию, – я ознакомлю вас с азами инженерного ремесла и того симбиоза, который сейчас создался между нами и вами. Великий во всех смыслах человек, сэр Уинстон ван Червиваль, является не только основателем вашего ремесла, но и первым по-настоящему гениальным инженером. Он смог заложить в основу использования всего человечества саму суть эссенции человеческой души как топлива и энергии для всех механизмов. Параллельно разрабатывая сами устройства, которые приводились в движение этой энергией. Очень сложно было подобрать материалы, их состав, а также разработать схему соединения «человек – машина», чтобы простым прикосновением ладони ремесленника к проводящей пластине аниматрона он мог слить душу в накопитель, задача которого удержать ее в таком состоянии и не внести вредные воздействия, из-за которых качество энергии снизится, и предотвратить ее утечку под влиянием времени. Я рекомендую вам к прочтению все его записи, касающиеся поиска и подбора материалов, поскольку на занятиях мы будем проходить часть из них, а также вы сможете наглядно убедиться, как различные материалы влияют на качество хранимых в них душ. Сегодня же ограничимся общими принципами.

Итак, все накопители делятся на два основных типа: перезаряжаемые и неперезаряжаемые. В зависимости от типа накопителя используются и материалы, в которых хранится душа. Думаю, вы знаете, что одноразовые накопители, которые используются в хозяйстве и быту, состоят из стекла и меди. Ими вы можете заводить часы, использовать в ручных фонарях и прочих ручных инструментах и приборах. Израсходовав эссенцию, эти накопители сдаются вами в пункт обмена или выбрасываются. Теперь что касается перезаряжаемых накопителей…

Он достал из кармана монету и показал ее нам:

– Вот он – самый совершенный на настоящий момент сплав ремесла и технологии, который двигает человечество. Имея точно такой же сопряженный интерфейс вывода, как и у неперезаряжаемых накопителей, одна и та же монета может быть разного достоинства. Влейте в нее душу на два пенни – достоинство ее будет равняться двум пенни. Если вольете в нее на десять гиней – монета приобретет такое же достоинство, и все это благодаря мощному, но в то же время очень небольшому накопителю из лучшего горного хрусталя, в котором была просверлена полость, соединенная с выходным интерфейсом из тонких серебряных пластин. Именно поэтому пустая монета сама по себе стоит один пенни, хотя ее реальная себестоимость и немного выше. Но зато это позволяет заряжать и использовать ее многократно. Думаю, все знают максимальную вместимость накопителя монеты?

Руку тут же подняла наша Дженнифер.

– Да, леди?

– Сто гиней, мистер О’Нейл, – ответила она и села на место, приподняв подбородок, словно сказала что-то из ряда вон выходящее. Любой студент, читающий чуть больше программы колледжа, знал это.

– Верно, а какова максимальная мощность накопителя РС-100, мистер ван Дир? – Его злой взгляд внезапно устремился на меня.

– Судя по названию, сто бар. – Я остался сидеть, поскольку он явно пытался разозлить меня.

– И сколько это в гинеях?

– Десять тысяч гиней, мистер О’Нейл, – озвучил я цифру, от которой ахнули все в классе.

– А сколько выдает один человек при полной синхронизации? – продолжал допытываться он.

– Двадцать бар. – Я все еще не понимал, куда он клонит.

– Каких показателей достигли вы, мистер ван Дир? Наверняка много и упорно тренировались на республиканцах?

– Поинтересуйтесь в тайной полиции, мистер О’Нейл. – Я не знал, секретная это информация или нет, но нежелание отвечать на вопросы при его явном негативном отношении ко мне победило, и я решил нагрубить ему.

– Хорошо, сколько выдает обычный ремесленник, сэр? – продолжал издеваться он.

– Мистер О’Нейл, ваш тон и отношение ко мне явно основаны на каких-то предубеждениях. – Он окончательно меня взбесил, и я поднялся из-за парты и решил выяснить все до конца. – Мы с вами до этого не были знакомы, но ваше поведение говорит о том, как будто на фронте я пытал ваших родственников.

При слове «пытал» класс ахнул второй раз, а Эмми так вообще закатила глаза и едва дышала. Но больше всего я удивился реакции учителя: при словах о родственниках и пытках его лицо побелело от гнева, а кулаки стали с яростью сжиматься. Внезапно мне в глаза бросилась и его странная одежда, и его речь о республиканцах, и странный, едва заметный акцент. Шестеренки в голове, щелкнув, встали на свои места, а ко мне пришло понимание происходящего.