Серж кивает, идет ко мне и открывает пассажирскую дверь.

— Привет, золушка, — весело говорит он, — я — твоя мышь, пошли в тыкву, поедем домой. Принц задержится, у него государственные дела.

— Он не принц, а фея, — нервно бормочу я.

— Тем более. Сейчас кого-нибудь отфеячит, пар сбросит и подарит тебе хрустальные туфельки.

— У тебя вся сказка поехала.

— Так я ж необразованный, по книжкам не обучен.

Я выхожу, вдыхаю холодный ночной воздух и, когда мы проходим мимо, не могу удержаться — смотрю на землю. Там и впрямь лежит жутко огромная черная собака, под которой растекается алая кровь.

Мой взгляд замечает Серж и быстро разворачивает к машине.

— Не-не-не, чего на гадость смотреть. Давай в машину быстро ныряй, там дома я нашел банку какао и не смог сварить, спасай братика от смерти без глюкозы.

— Что теперь будет? — спрашиваю я по дороге домой.

— Да ничего. Вызовут ГАИ, оформят протокол. Не человек, и слава богу. А то тут куда ни плюнь, везде дети олигархов.

Серж замечает мое изменившееся лицо и поспешно добавляет:

— Аньк, я пошутил. Это у нас местный юмор, что даже после десяти музыку не включишь, потому что за забором прокурор живет.

— Расслабься, — вздыхаю я. — Просто устала.

Мне думается, что чистить унитазы и заправлять постели было куда как проще. По крайней мере я возвращалась домой с гудящими руками и ногами, но с относительно ясной головой. Ложилась, немного читала и засыпала, чтобы с утра снова бегать по этажам с тяжеленной тележкой.

Сейчас я ровным счетом ничего не делаю, но мне кажется, что голова вот-вот взорвется. Мы оба забываем про упомянутое какао и разбредаемся по комнатам. Я переодеваюсь в ночную рубашку, залезаю под одеяло и пытаюсь уснуть.

Конечно, не выходит. Лежу, прислушиваюсь к звукам внизу надеясь услышать, как вернется Игорь. Мне все еще не по себе. Стоит только вспомнить темную мохнатую фигуру, прилетевшую под колеса, как пробирает дрожь. Уж очень неестественно этот пес вылетел из темного леса.

Стараюсь не думать, не вспоминать. Концентрирую внимание на мороженом, на вкусном ужине и теплых объятиях, в которых очень спокойно и безопасно.

Как же сложно, оказывается, это все! И невозможно ему сопротивляться, а ведь нужно, потому что впереди пять лет жизни в этом доме. Без шанса плюнуть на все и сбежать. Игорь привык расставаться с людьми, которые ему не интересны, а я, кажется, вообще не способна мимолетно наслаждаться моментом.

Я сама не замечаю, как засыпаю, проваливаюсь в беспокойную дремоту. А просыпаюсь уже когда луна вовсю светит в окно, от того, что рядом кто-то есть. Вскакиваю.

— Тихо, это я, — слышу голос Игоря, но не сказать, что успокаиваюсь. — Спишь?

— Не видно?

— Язва.

— Что там было? Хозяина нашли?

— Да все нормально, задолбался только.

Он вдруг стаскивает ботинки и ложится прямо в джинсах и рубашке на край кровати. Вот наглый то! Но такой усталый, что мне даже жалко его и я решаю не возмущаться. Ну и немного корыстного интереса тоже присутствует. Мне не хочется оставаться одной.

— Я тут подумал, — вдруг говорит Игорь, — а поехали-ка в отпуск. Послезавтра утром полетим.

От удивления я даже приподнимаюсь и заглядываю Крестовскому в глаза, чтобы удостовериться, что он не говорит во сне.

— Так хотели же в августе…

— Уже почти август.

— Но…

— У тебя планы?

— Нет, но…

Сквозь сонливость до меня смутно доходит:

— Что-то случилось, да? И ты решил всех увезти?

— До чего ты любопытная. Нет, ничего не случилось, но я решил всех увезти. Просто сделай, как я прошу. Управься завтра со своими предпляжными маникюрами, педикюрами, почисть перышки и собери вещи, Герман привезет тебе чемодан. В восемь утра будь готова внизу, ладно?

— Ладно, — легко соглашаюсь я, поняв, что Игорь мне больше ничего не скажет.

— А разве билеты на самолет можно так быстро купить? Я думала, летом их почти нет.

— Найдутся.

Тут я вспоминаю о встрече с тетей Светой.

— Я тогда напишу ей, что мы уезжаем. Надолго?

— На две недели.

— Ого, я думала, тебе нельзя так надолго уезжать с работы.

— Я проведу пару встреч в Афинах. И посмотрю один отельный комплекс на Крите, довольно перспективный. Короче, работа не убежит, а вот я от нее попробую.

— А зачем ты пригласил Светлану сюда?

Игорь задумывается, ну или делает вид.

— Во-первых, я хочу контролировать твой круг общения.

— Что?! — возмущаюсь я, хотя это, в общем-то, не новость.

— Подружки — ерунда, а вот взрослый человек в твоем окружении, увидевший огромное бабло, должен быть одобрен мой.

— Тетя Света не такая, — бурчу я.

— Значит, тебе нечего бояться. Я не буду их кусать. Поговорю полчасика и свалю, Серега пожарит вам мясо, будете развлекаться, блеснешь красивой жизнью.

— А во-вторых?

— А во-вторых, подруги — кладезь ценной информации. Твоя Светлана вполне может пролить свет на отношения твоих родителей с моими и на причины твоего появления здесь. Такой шанс нельзя упускать.

Вот блин, об этом я и не подумала. Мама наверняка делилась с тетей Светой всем, вот только в последние годы они почти не общались. Но если жизни Крестовских и Калининых пересеклись до тетиного отъезда в США, то она наверняка что-то да вспомнит.

Мое сердце бьется чаще, и непременно хочется расспросить Светлану обо всем. А еще я чувствую жуткий стыд, потому что так и не решилась заглянуть в вещи мамы, которые забрала из квартиры. Конечно, выходные выдались насыщенными, но все же… я понимаю, что малодушно разрешила себе не бередить старые раны. Смотреть в ее записную книжку, видеть знакомые аккуратные круглые буковки…

— Игорь, можно спросить? — шепчу я.

— Давай, — сонно соглашается Крестовский.

— Почему… ну… когда я думаю про папу, вижу его вещи или вспоминаю что-то, я чувствую, как мне грустно от того, что его нет. Ну просто грустно. А когда думаю о маме, мне кажется, что физически больно. Я не понимаю, я ведь тоже хочу вспоминать ее с тихой грустью, а не так, как сегодня.

— Как умерла мама?

— Приступ. На улице. За городом, она была журналисткой, поехала на интервью в какой-то ПГТ к заслуженному хирургу и что-то случилось. Несколько дней в реанимации, и все. Мы даже не виделись, я видела ее только на похоронах.

— Съезди на могилу, разбери вещи. Иногда помогает. Иногда нет. Кристинке не помогает ничего. Это потому что неожиданно, потому что не успела попрощаться, испугалась. Надо подождать немного, несколько лет спокойной сытой жизни — и полегчает.