Высота — голова кружится!

Я появляюсь перед Игорем и он плохо скрывает интерес во взгляде. Глаза у мужчины блестят, словно он смотрит не на меня, обычную и надоевшую Аню, а на ту, которая была с ним ночью. Которая сорвалась и позволила себе очень много лишнего.

Ну и тут я, конечно, разбиваю вдребезги это наваждение, когда нога подворачивается и я с визгом падаю на пол.

Игорь удивленно моргает, а через несколько секунд заглядывает Серж и спрашивает:

— Чего за грохот? Ты тут ее не бьешь?

В Сержа летит моя свалившаяся туфля, подобранная с пола Крестовским. С хохотом Серега прячется за дверью, а я развожу руками:

— И так будет всю дорогу.

На этот раз победа за мной. Я получаю обычные плетеные босоножки на не слишком высоком и, главное, удобном каблуке. Так я еще ниже и рядом с Игорем смотрюсь совсем ребенком. Вот интересно, я никогда не видела, как он занимается спортом, откуда тогда такое тело? Не на вафлях же Марины он такие плечи себе отгрохал.

— Куда мы едем? — спрашиваю, когда мы садимся в машину.

Снова без водителя, с Игорем за рулем.

— Ужинать, — отвечает он.

— А дома поужинать нельзя?

— Я хочу ужинать не дома.

— А я тебе там зачем?

— А ты — десерт.

Мне хочется, как в детстве, надуться и отвернуться. Хотя сегодня, пожалуй, Игорь имеет право надо мной издеваться, геморроя я принесла немало, пусть и не со зла.

— А если я не хочу быть десертом?

— Значит, будешь закуской.

— Я вообще не хочу быть едой!

— Какая ты капризная золушка.

— Я не золушка. Ее мачеха заставляла перебирать чечевицу от золы, а спасла ее фея и там еще кстати был принц. А ты…

— А я?

— Не принц.

— А Захаров, значит, принц?

— По-моему отношения с Захаровым не у меня, а у тебя, — поддеваю я. — Во всяком случае, ты его вспоминаешь куда чаще.

За пререканиями мы въезжаем в город и каким-то чудом умудряемся избежать пробок. Мне нравится, как водит Игорь — куда спокойнее Сержа. Кажется, ему все- таки хочется доехать до места, а не убиться по дороге.

Мы останавливаемся перед каким-то старым зданием в самом центре. Вывеска гласит, что здесь находится клуб-ресторан «Панорама». Я понятия не имею, что он собой представляет, хотя иногда проходила мимо, когда не работала станция метро у отеля.

Нас провожают в зал, и я аккуратно осматриваюсь, стараясь не слишком пялиться и не подавать вида, что такие места мне в новинку. В зале царит приятный полумрак, на всех столах мерцают свечи, а удобные диванчики усыпаны разноцветными подушками. Народу почти нет, но на всех столиках виднеются таблички «резерв». Вероятно, для ужина слишком рано. Зал разделен на две зоны: общая, с небольшими столиками и приватная, на небольшом возвышении вдоль стены. Она состоит из кабинок, наполовину закрытых шторками от посторонних глаз. В одну из таких кабинок нас провожает миловидная девушка и подает меню.

Я кошусь в меню Крестовского и с удивлением замечаю важное отличие: в моем экземпляре совершенно нет цен. Только описания и фотографии блюд. Пока я размышляю над таким интересным феноменом, Игорь уже определяется и откладывает в сторону меню. Я понимаю, что понятия не имею о своих желаниях и, кажется, Крестовский это понимает.

— Мне салат с языком, дорадо на гриле и американо, а для девушки салат «Панорама», креветки на гриле с овощами и бокал белого сухого на ваш вкус.

— Десерт желаете? — уточняет девушка.

— У меня свой, — усмехается Игорь.

— Ты решил меня споить? — когда она уходит, спрашиваю я. — У тебя ничего не выйдет. После вчерашних коктейлей я не притронусь ни к чему, что крепче кефира.

— Зря, — пожимает он плечами, — здесь хорошее вино к морепродуктам.

На это я молчу, а вот другой вопрос интересует очень остро.

— Ты хотел о чем-то поговорить?

— С чего ты взяла? Я хотел поужинать. А тебя надо учить выходить в свет. Чтобы ты не пугалась при виде креветок в ресторане и умела пользоваться приборами.

— Да за кого ты меня держишь! — возмущаюсь я. — Я умею пользоваться приборами и уж точно пробовала креветки!

— Сколько зубчиков на вилке для рыбы?

— Кокильная вилка маленькая, с тремя зубчиками и прорезью, бывают и четырехзубчатые. Для консервов — с пятью зубчиками и перемычкой. Для креветок двузубец. К омару подают иглу.

Игорь смотрит, удивленно подняв бровь, а я, пережив минуту триумфа, признаюсь:

— Нас же учили в отеле сервировке, чтобы мы могли, если что, пойти на замену в ресторан на завтраки или ужины.

Официант приносит Игорю кофе, мне вино и приборы. Я хихикаю, потому что несмотря на то, что мне заказали креветки, а Игорю — рыбу, вилки самые обычные, какими мы все привыкли есть.

Пока я занята рассматриванием интерьера, Игорь пересаживается на мой диван и притягивает меня к себе. Это происходит так неожиданно, что я вздрагиваю, а потом его губы касаются шеи, и меня снова куда-то уносит. Только сейчас это нельзя объяснить опьянением. Я просто таю, низ живота сводит от совершенно нового ощущения, а во всем теле появляется дикая слабость. Мне хочется расслабиться и продлить мгновение жутко приятного касания, но не дает покоя мысль, что это неправильно.

— Игорь! — пытаюсь возразить, правда, выходит как-то неубедительно.

— Что?

— Не надо.

— Приведи хоть одну причину, почему. Только не говори, что не хочешь, потому что этот довод я разнесу минуты за две.

— Нас увидят!

— И пусть, что с того?

— Тебе — возможно. Я к такому не привыкла.

— Еще варианты?

Мне хочется его укусить, честное слово! Прямо впиться зубами в шею, чтобы следы остались и на работе, как дурак, с шарфиком ходил.

— Ты старше.

— Опытнее, это в плюс.

— Ты мой опекун.

— Вообще заводит нереально, да?

— Нет!

Я отпрыгиваю от него, едва замечаю официанта с салатами. Игорь смеется, официант профессионально бесстрастен, а я краснею и берусь за вилку. Не станет же он приставать, пока я ем? Но, очевидно, я плохо знаю Крестовского, потому что он не возвращается на свое место, а намеревается ужинать рядом со мной. И даже не знаю, нравится мне это, или нет.

Страшно, очень, прямо до слабости к коленях. Потому что до сих пор у меня не было возможности пережить первую подростковую влюбленность. Конечно, какие- то чувства в школе были, но такие… несерьезные. Я плохо понимала, что вообще можно делать с парнем, о чем говорить, что я должна чувствовать. Мифические «бабочки в животе» были не более чем красивой метафорой из книг о любви.