Я повертел перо в пальцах.

— А можно обычную ручку?

— Мы в девятнадцатом веке. Все предметы должны соответствовать своему времени.

— Я таким писать ещё не пробовал.

— В этом нет ничего сложного, просто не окунайте перо глубоко в чернила.

Ладно, постараюсь не окунать.

Я испортил несколько листов, прежде чем смог без клякс и более-менее складно изложить на бумаге то, что пережил в реальности. Некоторые диалоги и сцены в силу их неэтичности пришлось опустить, но в целом получилось правдоподобно. Штейн посмеивался, перечитывая мой опус.

— Что ж, вы пережили интересное приключение, Егор. А теперь ступайте, вам необходимо отдохнуть.

Я вернулся в свою комнату в Белом флигеле. В темноте прошёл к кровати и лёг не раздеваясь. Можно позвать Шешеля. Он наверняка не спит, ждёт моего возвращения. Вот полежу немного и обязательно позову…

Разбудил меня стук в дверь. Сквозь шторы пробивались светлые полосы, значит, уже утро.

— Кто там? Входи, не заперто.

В дверь просунулась голова мальчишки-посыльного.

— Господин Саламанов, я принёс новое расписание.

— Давай сюда.

Мальчишка вошёл в комнату, протянул лист бумаги. Я развернул его. Занятия в библиотеке переносились на послеобеденное время, а с утра у меня теперь была практическая подготовка.

— Что ещё за практическая подготовка? — спросил я.

Но мальчишка уже убежал. Вместо него ответил Слободан.

— Тренировки с холодным и огнестрельным оружием.

Он стоял в дверном проёме как статуя Аполлона Бельведерского, только в одежде. Я всегда мечтал увидеть эту статую в оригинале. Надеюсь, её ваяли не с Шешеля.

— Выглядишь помятым, брат. Так и спал в одежде? Я тебя вчера ждал. Думал, придёшь, расскажешь.

— Я тоже так думал. Хотел полежать немного, и уснул.

— Понимаю. Ладно, идём в манеж, потом поговорим.

Манеж находился на первом этаже в правом крыле. Народу было немного, человек десять, и все в защите, похожей на облегчённый кирасирский доспех семнадцатого века. Я прошёл вдоль длинного ряда стеллажей. Везде оружие, оружие, оружие, начиная от фузей и мушкетов и уходя вглубь веков к примитивным топорам и лукам. Я брал некоторые образцы, рассматривал. В основном это были хорошего качества реплики, похожие я видел, когда ходил в клуб исторической реконструкции.

— Нравится?

Сзади подошёл мужчина. Невысокий, сухощавый, с испанской бородкой; он и одет был как испанский идальго накануне дуэли: короткий жакет поверх белой рубашки, штаны, на ногах мягкие кожаные туфли, на поясе шпага[46] с эфесом в три четверти инкрустированным жемчугом.

— Есть интересные экземпляры, — уклонился я от прямого ответа. — Ваша коллекция?

— В некотором роде. Я преподаватель практических занятий, отвечаю за подготовку оперативного состава. Энрике де Кампос, к вашим услугам, — и указал на стеллажи. — Прошу вас, выберите любое клинковое оружие, каковое посчитаете подходящим себе.

Сначала я хотел взять фалькату. Она как будто специально лежала на виду и просила: возьми меня. Сознание отреагировало на неё как на нечто знакомое и понятное. Даром что ли мы с такой же персов били? Но я не стал торопиться. Выбор оружия процедура ответственная. Я осмотрел верхние полки, потом нижние. Справа у стены лежала шашка. Я взял её, потянул за рукоять. На отполированном до блеска лезвии запрыгали отблески дневного света.

— Интересный выбор, — кивнул Кампос. — Прежде вам доводилось работать с холодным оружием?

— Однажды. В Древней Персии. Удалось пожить в теле гоплита в битве при Кунаксе.

— А, так вы тот восходящий… — он со значением покачал головой. — Говорите, в теле гоплита?

— Спартанского гоплита, — уточнил я, — сына Клеарха. Любимым оружием была фальката. На мой взгляд, она более всего соответствует шашке.

— Я бы сказал, более соответствует топору или хопешу, но, в принципе, параллели провести можно. Шашка оружие наступательное, она мало подходит для фехтования или обороны. Для подготовленного диестро[47] поединок в этом стиле не вызовет затруднений. А вам потребуется много времени и сил, дабы научится противостоять фехтовальщику высокого уровня. Поэтому я бы предложил выбрать шпагу или саблю. К тому же найти аналог шашки в перемещениях крайне сложно, чего не скажешь о шпаге.

— А могу я остаться при своём выборе?

— Разумеется. Берите вашу шашку и пожалуйте в круг.

Он прошёл в центр зала и остановился, вытянув перед собой руку со шпагой. Я встал напротив. Все, кто был в манеже, собрались вокруг нас.

— Вперёд, — скомандовал Кампос.

Я попытался вспомнить то, чему меня учили в школе спартанских мальчиков, и как не странно, тело среагировало на это учение. Я шагнул вперёд, одновременно вскидывая шашку к левому уху, и с доворотом корпуса рубанул по маэстро слева направо. В какой-то миг показалось, что лезвие разрубило его наискось от плеча до бедра, но Кампос лёгким движением парировал удар кончиком шпаги и очутился у меня за спиной. Я резко развернулся и замер.

— Продолжайте, господин Саламанов, продолжайте! — выкрикнул маэстро. — Пока противник стоит на ногах, останавливаться нельзя. Продолжайте!

Я снова рубанул, а он снова скользнул мне за спину.

Несколько минут мы двигались друг за другом. Я вспотел и начал задыхаться, а Кампос по-прежнему выглядел свежо, и при этом ни разу не нанёс ответного удара. Хотя мог. В реальном бою я бы уже давно лежал на полу порубленный в капусту.

Я решил схитрить. Кампос уходил от меня по одному и тому же вектору против часовой стрелки. При следующей атаке я вскинул шашку над головой и ударил справа налево, посылая удар как бы вдогонку убегающему противнику. Но ничего не изменилось. Маэстро всё так же легко парировал удар и спрятался за мной, только на этот раз по часовой стрелке.

— Вы почувствовали, да? — улыбнулся Кампос, и поднял шпагу, останавливая бой. — Это проективная геометрия. Магический круг! Вы всё время движетесь между двумя точками в определённом ритме. Раз-два. Раз-два. Главное создать проекцию круга и не выходить за его пределы, то есть, вы всё время должны находится в центре. Но при этом не вы должны двигаться за кругом, а круг за вами. Это основа истинного искусства — дестреза!

Честно говоря, я ничего не понял из того, что он сказал, но кивал головой, как китайский болванчик, потому что устал и хотел отдышаться.

— Теперь я стану нападать, — маэстро встал в позицию, — а вы попытайтесь уйти. Вряд ли у вас это получится, поэтому и говорю: попытайтесь.

— Послушайте, господин де Кампос… маэстро, — я глубоко вдохнул и выдохнул. Сердце билось о рёбра и намеревалось выскочить наружу. Нужно было время, чтобы восстановиться. — А если у меня, к примеру, арбалет или лук. Что вы сделаете? Я вот-вот выстрелю.

— Всё зависит от