– Прошу меня простить, благородная дама, – прошептал, оторвавшись от руки девушки, партнёр и облизнул губы острым языком, – я был вынужден причинить вам боль, чтобы хоть немного вытащить из глубокого сна, в который вы стараниями Дариана Ровинианиль Тирэа Кос Алкаслотля проваливаетесь глубже и глубже!

Вите вспомнились дорожки парка, затягивающие пешехода в себя, будто воронки, и праздничная толпа, распавшаяся на хороводы, кружащие вовсе не хаотично.

– Запястье, – подсказал кавалер.

Она перевела непонимающий взгляд на левую руку и увидела, как проклюнувшаяся из кожи виноградная ложа оплетает предплечье, стремясь подняться до плеча и дорасти до сердца.

– Времени мало, Божественная Дева! Нам нужно идти…

Вителья растерянно заозиралась, ища глазами того, тёмноглазого, костюма которого она не запомнила. Отчего-то хотелось, чтобы он оказался рядом! Тогда и страх бы отступил, а уверенность в собственных силах – окрепла. Но, к сожалению, его нигде не было видно, точнее, она не могла опознать его в калейдоскопе сменяющихся костюмов.

– Нам туда! – кавалер, приобняв волшебницу за талию, одним прыжком занял место в цепочке хоровода. – Танцуйте, моя дорогая, танцуйте! – щекоча усами её ухо, зашептал он.

Из-под кружавчиков его серых панталон торчали, к ужасу Вительи, мосластые розовые лапы, оканчивающиеся длинными пальцами с чёрными когтями.

Танцующие покинули залу и оказались в другой. Музыка здесь плыла медленно, звонко и печально, как звон погребальных колоколов, прекрасные пары сменяли друг друга в изящных фигурах, напоминающих старинный менуэт, а глаза партнёров были… закрыты. Проходя мимо, волшебница с изумлением и страхом разглядывала лица: гладкие и сияющие, словно не зависящие от времени и его неумолимого течения. В следующей зале было почти пусто, лишь кружились несколько пар, кажущихся ещё прекраснее, ещё печальнее. Весёлый хоровод истончился, превратившись в похоронную процессию. Фигуры шли неохотно, еле-еле переставляя ноги, цепляясь друг за друга костяными пальцами. В процессе бесконечного танца они потеряли свою плоть, и Вита вместе с кавалером оказалась окружённой фосфорически светящимися скелетами. В дальнем конце стена залы раскалывалась молниеподобным зигзагом. Вкрадчиво ступая, кавалер подвёл ее к порогу и, поклонившись, поцеловал ранее укушенную руку. Когда он поднял голову, волшебница разглядела, что у него не маска, а самая настоящая крысиная морда! Серый камзол и панталончики обернулись рыцарскими доспехами, на поясе лучом света сиял меч, тот самый, который Альтур Пенкрысон вытащил из фундамента дома.

– К моему величайшему сожалению, Божественная, дальше я не могу сопровождать вас! Но загадки загаданы – а ответы вы уже знаете. Кроме последнего. Вперёд!

Он подтолкнул её в спину, заставив ступить в разлом.

Здесь было темно, лишь лежал на полу лунной дорожкой голубоватый отсвет сияния, что горело ровным пламенем вдали. Неподалёку от вечного огня стояла призрачная фигура, отбрасывая длинную тень, зигзагом отрицания перечёркивающую световую тропинку. Ноги сами понесли Вителью туда. Следом за ней скелеты протискивались в разлом и рассыпались в прах, не размыкая рук. Прах ложился к праху, а над ним летели ставшие бесплотными тени.

Приблизившись, волшебница разглядела в мерцающей полусфере странное существо в переплетении сухожилий и мышц. Оно спало, свернувшись в позу эмбриона, а по вытянутому лицу пробегала довольная улыбка каждый раз, как тень поглощалась окружающим его сиянием.

Стоящая неподвижно фигура обернулась. Вита ожидала увидеть пугающее лицо призрака… но она знала этот взгляд! Она знала эти глаза цвета озёрного льды середины зимы!

– Гопотамкин, бог правопорядка… – прозвучал под сводами холодный голос архимагистра Никорин. – Скатий сын всё это время был жив!

* * *

– Да не писал я эту Аркаешеву записку! – покраснев от гнева, заорал его величество Ахфельшпроттен. – Я ж порталом ушёл, думал, наутро вернусь! А оно вон как вышло!

Йожевиж успокаивающе хлопнул его по плечу. Оба гнома стояли на ногах с той непередаваемой твёрдостью, какая бывает лишь у почтенных мастеров, приятно проведших время.

– Мне всё равно… – равнодушно сказала Руфусилья.

С того момента, как Йожевиж привёл нового друга на завтрак, рубака старательно смотрела в сторону. Лишь побелевшие на рукояти топора пальцы выдавали напряжение.

– Руф? – Тори обежала её, чтобы заглянуть в лицо. – Руф, прости его величество? Ну, правда, кто же знал, что он уходит так надолго и не сможет преодолеть завесу?

Сестра бросила на неё ненавидящий взгляд, развернулась и вышла.

– Обухом не огрела – и то радость! – фыркнула Тариша.

Знойные гномьи страсти не привлекали её так, как завтрак. Стол в общих чертогах был накрыт с присущим подгорным жителям радушием, и с него снова манили блюда, полные мяса. После вчерашних совместных ванн с Дикраем Денешем есть фарге хотелось ужасно. Однако причина голода была нерадостна. Как ни звали животные инстинкты, Виден считала себя в первую очередь разумным существом, поэтому без боя сдаваться на милость победителя не собиралась. В результате ванну вместе с оборотнем она приняла, спинку Рай ей потёр со всем тщанием, после чего огрёб по морде и ещё по заднице и ушёл обиженным, оставив распалённую яростью и неутолённой страстью фаргу в одиночестве наслаждаться воздушными пузырьками бассейна.

– Вот ведь ослица! – Торусилья с грохотом пнула стул, с которого встала. – Ахфель… То есть, ваше величество, мне так жаль…

Король тяжело опустился на скамью.

– Уважаемая Торусилья, в узком кругу зови меня, как и прежде! – сказал он и потянулся к блюду с жареным поросёнком. – Садитесь все, давайте наконец позавтракаем!

– Вам, может быть, пойти за ней? – выглянув из-за плеча Йожевижа, пискнула Виньо. – Попросить прощения… наедине?

– Плохо ты знаешь мою сеструху! – Тори раздражённо стукнула кувшином с пивом о свою чашу. – Она упрямая, как драгобужский пони! Рогом упрётся – с места не сдвинешь!

– У драгобужских пони есть рога? – заинтересовался Дробуш.

– Точно, уважаемая Тори! – приступая к трапезе, заметил король. Он был расстроен, но настолько отчаянно пытался это скрыть видимым спокойствием, что члены бригады единодушно решили ему подыграть. – Такие, как Руфусилья Аквилотская, к чувству идут долго, однако отдаются ему со всей жизненной страстью. Будь то любовь… или ненависть!

– Она вас не ненавидит, Ваше… Ахфель! – воскликнула младшая рубака. – Злится сильно!

– Мне от этого не легче! – буркнул король. Заметив стоящую у стены навытяжку Шушротту Кайдарацкую, с удивлением спросил: – Ты почему не ешь?

– В вашем присутствии… – дрожащим голосом начала та.

– Садись, – махнул он рукой, – у меня сегодня официальный выходной, посему я не король, а просто уважающий себя мастер. Кроме того, для тебя есть важное задание!