Попытка, предпринятая Мэллори в 1924 г., была третьей, и в свои тридцать семь он чувствовал, что, скорее всего, она будет последней. Он был красивым мужчиной, учителем в британской школе и впечатляющим альпинистом-любителем. В игривом письме к молодой обожательнице он написал: «Мы должны покорить вершину в следующий раз или никогда». Возможно, поняв, насколько обреченно это прозвучало, или просто для того, чтобы произвести впечатление на корреспондентку, он добавил более легкомысленную фразу: «В любом случае это будет потрясающая борьба»[343].

И это определенно стало реальностью. Даже для путешествия к подножию гор потребовались бы месяцы тяжелого пути и пятинедельный переход по тибетским равнинам. И это путешествие было бы еще труднее, поскольку в эти годы экспедиции Королевского географического общества и Клуба альпинистов редко отправлялись налегке. Среди двадцати с лишним тонн багажа, который несли к горам триста вьючных животных и семьдесят носильщиков, было четыре ящика шампанского «Монтебелло» и шестьдесят банок с перепелами и фуа-гра[344].

Роскошную еду и дорогой алкоголь – в сторону. Подготовка и экипировка были жизненно важными для попытки восхождения, и попытки добраться до вершины планировались (и обсуждались) как военные кампании. «Нехватка кастрюли, баллона с кислородом, ящика с кухонными принадлежностями, – написал журналист New York Times, – могла обречь экспедицию на провал». Будучи опытными альпинистами, Мэллори и его спутники знали это. Они были в курсе и тех опасностей, унижений и разочарований, которые могли настичь их во время такого путешествия. Первая попытка обошлась в 6000 фунтов стерлингов, но альпинисты поднялись только на унизительную 21 000 футов (хотя они нашли вполне осуществимый подход). Во время второй попытки они поднялись на 27 235 футов, расплатившись 11 000 фунтов стерлингов и жизнями семерых носильщиков, которые погибли при сходе лавины[345]. Предыдущая попытка была прервана из-за обморожений и усталости.

Хотя экспедиция 1924 г. была подготовлена более тщательно и у альпинистов было больше опыта, опасность всегда была рядом. За несколько дней до восхождения Мэллори (в 1924 г.) его друг Говард Соммервелл, вместе с которым он выжил в экспедиции 1922 г., достиг отметки 28 117 футов, перед тем как больное горло и лающий кашель, мучившие его на протяжении всего путешествия, едва не убили его. Слизистая оболочка, выстилающая его горло, замерзла, оторвалась, застряла в дыхательном горле и начала душить его. Он применил к себе прием Геймлиха, выкашлял «мешающий сгусток с большим количеством крови» и выжил[346].

Чтобы бороться с экстремальным холодом (самая низкая зарегистрированная температура на вершине – минус 41˚C), альпинисты использовали, по их мнению, лучшее из доступного. Они надевали несколько слоев одежды из натуральных волокон – шелка и связанной вручную шерсти. Это было, по сути, продолжением стиля спортсменов-джентльменов из национального парка «Скалистый край». На фотографиях Мэллори и его команды высоко в Гималаях в 1924 г. мы видим, что они одеты в рубахи или твидовые куртки, застегнутые поверх толстых шерстяных шарфов, и егерские брюки, на головах у них – эксцентричное разнообразие уборов, не прикрывающих уши. Кто-то в щегольской фетровой шляпе, кто-то в каракулевой шапке. На всех – связанные резинкой митенки до локтей, плотные носки до колен и ботинки на подбитой гвоздями подошве. Чем выше, тем больше было слоев одежды.

Благодаря остаткам одежды, найденным на теле Мэллори, мы знаем, что для своего последнего восхождения он надел нижнее белье из шелка и хлопка, фланелевую рубашку от фирмы Paine из Годалминга, коричневый пуловер с длинными рукавами и шерстяной жилет, с любовью связанный его женой Рут. Поверх базовых слоев Мэллори надел жакет Burberry и брюки-гольф из довольно легкого зеленого габардина с блеском. Трудно сказать, насколько хорошо его грела эта одежда. Мэллори был исполнен героических идеалов и в своих дневниках описывал восхитительные виды и чувства к жене и детям, а не свое физическое состояние. Но, вероятно, что-то понять можно по описанию, оставленному его товарищем по команде Эдвардом Нортоном: «Погода идеальная, ветер совсем тихий. Но даже в таких условиях мне, упакованному в два костюма из ветронепроницаемой ткани и два свитера, все равно очень холодно. Сидя на солнце, я дрожал так сильно, что мне даже подумалось, что у меня лихорадка»[347].

Ткань обязательно должна быть легкой и дышащей. Во-первых, погода могла измениться в мгновение ока, за минуты сияющее солнце сменялось метелью. Скорость ветра на вершине достигала 175 миль в час. Этой скорости достаточно, чтобы подхватить человека, закрутить и сбросить с горы, как тряпичную куклу. В письме к жене Мэллори описал «обжигающий туман», встретивший его высоко на леднике. «Временами казалось, что идешь в белой печи, – написал он. – Морсхед, испытавший адово пекло на равнинах Индии, сказал, что никогда не испытывал настолько невыносимой жары». Во-вторых, одежда, в которой легче двигаться, означала более быстрое восхождение на гору. Это жизненно важно и в наши дни.

Экстремальная высота горы, особенно выше 25 000 футов, смертельна. Клетки мозга погибают, капилляры лопаются, сердце бьется быстрее, кровь начинает сгущаться. На такой высоте тело также очень уязвимо для переохлаждения, обморожения, отека мозга и легких. И каждое из этих состояний может быть фатальным. Без использования дополнительного кислорода риски увеличиваются во много раз[348].

К 1924 г. Мэллори неохотно признал необходимость кислородных баллонов для восхождения на Эверест. Даже современные альпинисты считают восхождение без них эстетически предпочтительным. Мэллори же считал это неспортивным и, хуже того, небританским. Но сберегающие жизнь баллоны имели и собственные недостатки. Они работали с перебоями, были примитивными и, что хуже всего, тяжелыми: один комплект весил 32 фунта. (Мэллори жаловался в своей последней записке, что это было «чертовски тяжело для восхождения»[349].)

На такой высоте все утомляет, все делается медленно, работа мозга нарушается, и даже минимальное препятствие для быстрого движения и скорости нежелательно. Мэллори это знал. Он сказал New York Times, что во время предыдущего восхождения его спутники могли подниматься на 330 футов за час и каждый дюйм давался с огромным трудом. Он с раздражением говорил о «гнетущем весе» тяжелых ботинок, которые они надевали, чтобы идти по плотному снегу. Вполне вероятно, Мэллори выбрал Ирвина в напарники для восхождения из-за его технических навыков и изобретательности, когда дело касалось баллонов с кислородом. Молодой альпинист потратил вторую половину дня 4 июня, «проверяя заново и окончательно регулируя кислородные аппараты», чтобы уменьшить их вес и сделать максимально удобными для переноски. В последней записке Мэллори Оделлу сообщается, что он планирует взять с собой всего два баллона в лагерь V для финального восхождения, судя по всему, сообразно желанию повысить скорость[350].