Внутри это сооружение площадью около дюжины квадратных ярдов оказалось совершенно пустым, за исключением деревянных ящиков, сваленных возле стен, кроме противоположной, где Монк заметил еще один выход. Определить, что находилось в ящиках, он не мог. Он увидел также заменявшую стул бухту грубого каната, а рядом – еще одну, распутанную и используемую вместо постели. Посреди этого нищенского жилища жарко горел костер, дым и огонь от которого уходили наверх, в грубую самодельную трубу. После ночной сырости Уильям сразу ощутил приятное тепло, даже несмотря на то что все его внимание было сейчас сосредоточено на человеке, сидящем на корточках возле костра и сжимавшем в затянутой в черную перчатку руке кусок угля с таким видом, словно он держал оружие. Этот мужчина был высок и казался одновременно расхлябанным и ловким, однако прежде всего Монк устремил взгляд на его лицо, показавшееся ему ожившим рисунком леди Рэйвенсбрук и в то же время не похожее на него. Основные его черты оставались точно такими же: широкая нижняя челюсть, заостренный подбородок, крупный нос, приподнятые скулы… Даже глаза казались копиями глаз на том изображении. Но покрывавшая лицо плоть отличалась от того, что сыщик видел на портрете: очертания рта, морщины, идущие от носа к уголкам губ… Это лицо как будто дышало насмешливой злобой, всем своим видом предупреждая о жестокости, на которую был способен этот человек.

Монк без лишних вопросов догадался, что видит перед собой Кейлеба Стоуна.

– Женевьева поручила мне разыскать Энгуса, – без обиняков начал он, по-прежнему стоя у входа и закрывая его.

Кейлеб очень медленно поднялся на ноги.

– Значит, ты ищешь Энгуса? – Эти слова он произнес с деланым любопытством и удивлением, однако было видно, что он не собирается оставаться на месте.

Сыщик пристально следил за ним, оценивая его вес и не забывая о куске угля у него в руке.

– Он не вернулся домой… – добавил он осторожно.

Стоун отрывисто рассмеялся:

– Не вернулся, говоришь? И Женевьева решила, что я об этом не знаю?

– Она считает, вам это прекрасно известно, – ровным голосом ответил Монк. – Она полагает, что это произошло по вашей вине.

– И что я прячу его здесь, да? – На лице Кейлеба появилась ядовитая злобная улыбка. – Она думает, он сейчас ворует и дерется где-нибудь здесь?! – Он как будто выплевывал слова.

То, что Стоун носил кожаные перчатки, в то время как его одежда была настолько старой и засаленной, что успела потерять цвет и форму, показалось детективу довольно странным. К его вьющимся длинным волосам в нескольких местах прилипла грязь, а на подбородке отросла щетина. И все же, несмотря на злобный тон, Стоун говорил четко и правильно, что свидетельствовало о неплохом воспитании, полученном благодаря заботам Майло Рэйвенсбрука. При всем презрении, которое испытывал Уильям к этому человеку, он сознавал двойственность его натуры, понимая, что все надежды, питавшие его в юности, обернулись отчаянным крахом. Если б он не погубил Энгуса, Монк, наверное, отнесся бы к нему с сожалением и, возможно, даже увидел бы в его судьбе что-то отдаленно напоминающее его собственную. Он вполне понимал как его злобу, так и беспомощность.

– Правда? – спросил детектив. – Я об этом не подумал. Мне почему-то пришло в голову, что вы его убили.

– Я его убил… – Кейлеб снова улыбнулся, на этот раз обнажив крепкие здоровые зубы, после чего подкинул на ладони кусок угля, по-прежнему пристально наблюдая за незваным гостем. – Я убил Энгуса? – Он опять расхохотался, и теперь смех его звучал глухо, почти сдавленно. – Да, она, похоже, права. Энгуса убил я! – Стоун захохотал еще громче, откидывая голову назад, так что вырывающийся у него из горла смех казался почти истерическим и вызывающим боль.

Монк шагнул вперед.

Кейлеб тут же прекратил смеяться, словно кто-то закрыл ему ладонью рот. Не сводя глаз с сыщика, он приподнял руку чуть выше.

Уильям замер. Стоящий перед ним человек уже покончил с собственным братом. И если он собирается убить Монка здесь, среди пустынной болотистой низины, его тело, возможно, обнаружат лишь после того, как оно разложится до неузнаваемости, если его вообще когда-нибудь найдут. Сыщик, конечно, будет сопротивляться, но Кейлеб силен, он привык к жестокости, и ему, наверное, не так уж страшно пойти на убийство. К тому же ему сейчас нечего терять.

Совершенно неожиданно Стоун круто повернулся на каблуках и бросился в дальний конец лачуги. Рывком распахнув самодельную дверь, он сбил Арчи с ног, так что тот повалился в грязь.

Когда Монк, наконец, выбрался наружу, Маклиш уже успел подняться, а Кейлеб исчез в пронизанной дождем мгле. Издалека послышался звук хлюпающих по грязи шагов и новый взрыв хохота, а потом наступила тишина.

Оливер Рэтбоун принадлежал к числу самых выдающихся юристов десятилетия. Он отличался красноречием, проницательностью и великолепно развитым чувством времени и вдобавок обладал своеобразным мужеством, что позволяло ему браться за самые противоречивые и безнадежные дела.

Он находился у себя в конторе на Вер-стрит неподалеку от Линколнс-Инн-филдс, когда вошедший в его кабинет растерянный клерк объявил, что мистер Уильям Монк желает обсудить с ним какое-то неотложное дело.

– Хорошо, – ответил Оливер, и губы его тронула едва заметная улыбка. – Монк не станет приходить сюда просто так. Пригласите его ко мне.

– Да, мистер Рэтбоун. – Клерк удалился, закрыв за собой дверь.

Адвокат отложил в сторону бумаги, которые только что изучал, и завязал тесемки папки, из которой достал их. На него нахлынули противоречивые чувства. У Рэтбоуна всегда вызывали восхищение профессиональные способности Монка – насчет них он не испытывал никаких сомнений, – а также то мужество, с каким этот человек встретил потерю памяти и последовавшую за ней потерю собственного «я». Однако характер детектива казался ему тяжелым, если не сказать жестким. Кроме того, в его отношении к Монку сыграла определенную роль Эстер Лэттерли. Оливера раздражало ее восторженное преклонение перед Уильямом, хотя ему с неохотой приходилось с этим считаться. Монк всегда проявлял к этой девушке должное уважение, граничащее иногда с почтением. Да еще, ко всему прочему, сыщику без труда удалось выявить отрицательные черты, свойственные характеру Рэтбоуна, – нетерпимость, излишнюю вспыльчивость и склонность к необдуманным суждениям.

Дверь вскоре опять распахнулась, и в кабинете появился Уильям, одетый, как всегда, с безукоризненной тщательностью, но в то же время выглядевший усталым и обеспокоенным. У него заметно потемнела кожа под глазами, и он был как-то странно напряжен.

– Здравствуйте, Монк. – Оливер, по привычке следуя правилам приличий, поднялся из-за стола. – Чем могу быть полезен?

Не заботясь о соблюдении условностей, частный детектив закрыл за собой дверь и сразу заговорил, опустившись на стоящий напротив стола стул и положив ногу на ногу:

– Мне необходимо посоветоваться с вами насчет дела, которым я сейчас занимаюсь. – Он не стал делать паузы, чтобы Рэтбоун успел высказать какое-нибудь замечание, а сразу приступил к изложению сути, заранее решив, что тот согласен ему помочь. – Ко мне обратилась женщина с просьбой разыскать пропавшего мужа. Мне удалось узнать, что в последний раз его видели в Блэкуолле на Собачьем острове вместе с его братом-близнецом, который живет там более или менее…