Анника мотнула головой, и девушка тяжело вздохнула.

— Почему люди не хотят убирать за собой грязь? — сказала она, убрав со стола пустой пакет из-под чипсов, пустую пластиковую чашку и скомканные бумажки и бросив все это в мусорную корзину. — Как они могут рассчитывать, что мы будем работать, если приходится…

— Прости, — сказала Анника, — но я как раз пытаюсь поработать.

Девушка обиженно замолчала.

Анника позвонила в полицию Норчёпинга и попросила соединить ее с офицером по связям с прессой из отдела уголовного розыска. Аннику соединили с ее мобильным телефоном. Анника поговорила с женщиной, которая как раз забирала из детского сада ребенка.

— Альгот Генрих Хеймер? — переспросила она. — Нет, мы никого не смогли арестовать по подозрению в этом убийстве. Это дело так и осталось открытым.

«Значит, это и в самом деле он!»

— Что с ним произошло? — спросила Анника, слыша в трубке, как плачет маленький ребенок.

— Его застрелили в затылок, когда он шел по автомобильной стоянке с ящиком пива в руке. Пистолет, очевидно, был с глушителем, потому что никто ничего не слышал и не видел.

— Следов автомобильных шин не нашли? — поинтересовалась Анника.

Ребенок расплакался окончательно.

— Нашли, — устало отозвалась женщина. — Приблизительно полторы тысячи. Это очень большая стоянка.

Анника поблагодарила собеседницу и положила трубку.

Она распечатала личные данные Хеймера и статью о его смерти на автостоянке. Откинувшись на спинку стула, допила кофе и посмотрела на часы.

Пять минут пятого.

Томас сейчас заберет Калле из группы продленного дня, а потом заедет за Эллен в детский сад на улице Шееле.

В груди появилась жгучая боль от чувства беспомощности и от зависти.

«Никогда в жизни не смогу я от него отделаться».

Девушка тем временем извлекла из большого рюкзака ноутбук, развернула и постелила на стол салфетку и положила на нее яблоко и банан, потом достала фарфоровую чашку и термос, откуда налила в чашку какой-то напиток, судя по аромату — травяной чай.

Анника вернулась в национальную базу данных и стала наводить справки о следующей компании, в руководстве которой состоял Давид Линдхольм, — об обанкротившемся обществе с ограниченной ответственностью.

АО «Обслуживание и организация банкетов Петерссона» — услуги, продажа, импорт и экспорт пищевых продуктов, аренда ресторанов и наем обслуживающего персонала, обмен лошадей с доплатой и подготовка конфиденциальных документов, а также прочая деятельность.

«Обмен лошадей с доплатой?»

Да, именно так и было сказано.

В правлении был указан длинный список из десяти членов. Давид Зеев Самуэль Линдхольм был в этом списке вторым от конца.

Анника проверила данные на всех членов правления по очереди. Все были до сих пор живы, кроме Давида, и жили где-то в районе долины Мелара, недалеко от Стокгольма. Председателем совета директоров и исполнительным директором обанкротившейся компании был Бертиль Оскар Хольмберг, зарегистрированный в Накке — это, можно сказать, пригород Стокгольма.

Анника пустилась на поиски его личных данных.

«Боже мой!»

Этот человек был вовлечен в деятельность пятнадцати разных компаний. Некоторые из них были ликвидированы, некоторые обанкротились, но некоторые до сих пор функционировали. Среди последних были солярий, консультативная фирма, агентство путешествий и компания по торговле недвижимостью. У Хольмберга было восемь замечаний за неаккуратные платежи. Кроме того, он задолжал надзорным органам 509 439 крон.

«И таким людям можно управлять компаниями?»

Очевидно, да, потому что ни о каких ограничениях речь не шла даже теоретически.

Молоденькая корреспондентка медленно и старательно печатала что-то на своем ноутбуке на противоположной стороне стола. Анника усилием воли заставила себя не обращать на нее внимания. Она перепечатала всю информацию о Бертиле Оскаре Хольмберге и просмотрела имена членов советов директоров других компаний. У всех дела шли, надо сказать, не блестяще.

Почему их так много? Почему именно по этим профилям? И почему Давид везде был заместителем? Должна была быть какая-то причина: либо он получал от фирмы доход, либо оказывал кому-то услугу тем, что состоял в совете директоров или в правлении…

Зазвонил ее мобильный телефон. Анника оторвалась от ноутбука и начала рыться в сумке. Она успела ответить, прежде чем звонок прекратился.

Звонил Томас:

— Где зимняя одежда Эллен? Как я буду заниматься детьми, если ты не передаешь мне их вещи?

Анника стиснула зубы, чтобы не сорваться на крик.

В понедельник они менялись ролями. Через понедельник каждый из них забирал детей на всю неделю — возил Эллен и Калле в детский сад и школу, забирал оттуда, а потом проводил с ними выходные, в понедельник отвозил в детский сад и в школу и ждал следующего понедельника. Таким образом, они с Томасом могли не встречаться и не видеть друг друга.

— Я не послала с ней никаких зимних вещей, потому что их просто нет, — ответила Анника. — Все они сгорели. Тебе придется что-нибудь ей купить, и не забудь еще купить ей зимние сапожки.

— Мне придется? Но, между прочим, это ты получаешь пособие на детей!

Анника закрыла глаза и подперла голову рукой.

«Господи, дай мне сил!»

— Это же ты все время твердишь, что хочешь добиться единоличной опеки, так прояви инициативу хотя бы один раз…

Она отключилась, ощущая, как отдаются в ушах удары сердца.

«Боже, как же я его ненавижу!»

Томас действительно судился с ней за право единоличной опеки над детьми. Сначала он противился всякому праву Анники видеться с детьми, но потом был вынужден согласиться на нынешний порядок вещей.

Он очень хотел лишить Аннику прав видеться с детьми, потому что в этом случае ему полагалась бесплатная сиделка, а он мог без помех шляться по кабакам с этой е…ливой сучкой.

Томас утверждал, что Анника склонна к насилию, что у нее преступное прошлое, и поэтому ей ни в коем случае нельзя доверить воспитание детей. Подозрение же ее в поджоге их общего дома говорит о том, что она представляет непосредственную угрозу жизни детей.

Первое судебное заседание по вопросу об опеке состоялось в июле, в один из самых жарких дней лета, и оставило по себе неприятное воспоминание. Томас вел себя агрессивно и заносчиво и так бахвалился своей распрекрасной работой в министерстве юстиции, что смутил даже своего адвоката. Адвокат Анники, женщина по имени Сандра Норен, взяла Аннику за руку и едва заметно улыбнулась.

«Для нас это даже хорошо».

Сандра Норен объяснила суду, что Анника действовала с целью самообороны, когда много лет назад неумышленно убила своего друга. Что же касается обвинений в умышленном поджоге, то это уже на грани клеветы. Фактом было то, что Анника спасла детей из огня, в то время как Томас покинул ее, уйдя к любовнице.