Как и предполагал Джэнсон, его ошибка не осталась не замеченной моряком, внезапно проникшимся живым интересом к вопросу о бегстве.

— Вплавь далековато, — мрачно усмехнулся он. — Но, может быть, удастся найти другой способ.

Джэнсон с мольбой посмотрел на него.

— Ты думаешь?

— Специальный транспорт, — сказал моряк. — Не очень удобно. Совсем недешево.

— Поможешь мне добраться до Измира, и я заплачу тебе две с половиной тысячи долларов — американских, не канадских.

Моряк одобрительно посмотрел на него.

— Один я не управлюсь. Придется попросить кое-кого помочь.

— Две с половиной тысячи только тебе, за то, что ты это устроишь. Если будут другие расходы, я их тоже оплачу.

— Жди здесь, — бросил моряк, слегка протрезвев от вспышки жадности. — Мне надо позвонить.

Дожидаясь его возвращения, Джэнсон барабанил пальцами по столу; если его опьянение было деланым, притворяться, изображая возбуждение, ему не требовалось. Через несколько долгих минут моряк вернулся.

— Я говорил со знакомым капитаном. Он сказал, что, если ты пронесешь на борт наркотики, он вышвырнет тебя в Эгейское море без спасательного жилета.

— Помилуй бог, что ты! — возмущенно заявил Джэнсон. — Никаких наркотиков!

— Значит, албанская шлюха украла и их тоже? — криво усмехнулся моряк.

— Что? — с негодованием воскликнул Джэнсон, изображая не понимающего юмора бизнесмена, чье достоинство оказалось задето. — Чтоты сказал?

— Я пошутил, — поспешил успокоить его моряк, испугавшись за свой гонорар. — Просто я обещал капитану предупредить тебя. — Он помолчал. — Это контейнеровоз, из компании «Юнайтед», как и мой. Он выходит в море в четыре утра. Четыре часа спустя уже будет швартоваться у шестого причала в Измире, понял? Ну а что будет в Измире — это уже твое дело. Только никому не говори, как ты туда попал. — Он провел ребром ладони по шее. — Это очень важно. И еще очень важно: ты заплатишь капитану тысячу долларов у причала номер двадцать три. Я буду ждать там, чтобы вас свести.

Кивнув, Джэнсон отсчитал под столом несколько крупных купюр.

— Оставшуюся половину получишь утром. У моряка запрыгали глаза.

— Справедливо. Еще одно: если капитан спросит, сколько ты мне заплатил, не говори про один нолик, хорошо, друг?

— Мошенник, я тебе обязан жизнью, — усмехнулся Джэнсон.

Моряк с наслаждением пощупал пухлую пачку денег.

— Могу я еще чем-нибудь тебе помочь? — улыбнулся он. Рассеянно покачав головой, Джэнсон пощупал безымянный палец.

— Скажу жене, на меня напал грабитель.

— Скажи ей, на тебя напал грабатель-албанец,— посоветовал моряк. — В это она не сможет не поверить.

* * *

Позже, уже в аэропорту Измира, Джэнсон не мог не задуматься над любопытной особенностью подобных уловок. К человеку проникаются доверием как раз тогда, когда он показывает себя с самой ненадежной стороны. Жертва своей собственной алчности или сладострастия скорее вызовет сочувствие, чем тот, с кем действительно случилось несчастье. Бесстыдно стоя перед представителем турагентства, принимавшего английских туристов, Джэнсон повторил в несколько видоизмененном виде историю, рассказанную моряку.

— От этих грязных девок надо держаться подальше, — посоветовал ему гид — щуплый тип с жиденькими светлыми волосами. Его ухмылка была не столько насмешливой, сколько злорадной. — Мерзость, мерзость, мерзость.

На груди у него была приколота карточка с его именем. А над ней яркими красками название и девиз дешевого туристического агентства, на которое он работал: «Холидей экспресс» — море удовольствия!"

— Я был пьян в стельку! — возразил Джэнсон, переходя на акцент нижних слоев среднего класса центральных графств Англии. — Проклятые турки! Эта девчонка пообещала показать мне «что-то незабываемое» — я решил, что она имеет в виду танец живота!

— Так я и поверил, — язвительно усмехнулся агент. — А вы прямо-таки сама невинность.

Вынужденный несколько дней подряд развлекать своих подопечных, он теперь, пользуясь возможностью, выплеснул всю накопившуюся желчь на несчастного туриста.

— Но броситьменя здесь! Я понимаю, путевка была дешевой, но все же не до такой степени! Про меня забыли, словно меня и не было!

— Бывает, бывает. Кто-то отстанет, решит погулять. Неужели вы думали, что вся группа не полетит домой из-за одного человека? Это же глупо, вы не находите?

— Ад и преисподняя, конечно, я вел себя как полный идиот! — воскликнул Джэнсон, добавляя в свой голос отчаяния. — Понимаете, думал не головой, а головкой.

— "А есть ли среди вас тот, кто без греха?" — как говорится в Священной книге, — ответил гид, смягчаясь. — Итак, повторите мне свою фамилию.

— Кавеноу. Ричард Кавеноу.

Джэнсону потребовалось просидеть в Интернет-кафе на улице Кибрис-Сехитлери целых двадцать минут, чтобы вытащить эту фамилию из списка турагентства «Холидей экспресс».

— Отлично. С Дики Кавеноу во время путешествия в Турцию происходит грязное приключение, преподающее ему урок чистоты.

Похоже, гид получал бесконечное удовольствие от издевательств над несчастным туристом, оказавшимся в таком положении, что ни о какой жалобе не могло быть и речи.

Джэнсон молча сверкнул глазами.

Мужчина с платиновыми волосами связался с измирским отделением турагентства «Томас Кук» и объяснил, в каком положении очутился его клиент, умолчав о самых интересных моментах. Дважды повторив по буквам фамилию, он еще десять минут оставался на связи, говоря все меньше и слушая все больше.

Наконец, тряхнув головой, он рассмеялся и положил трубку.

— Ха! Мне ответили, что вы два часа назад в составе группы прибыли в аэропорт Стэнстед.

— Матерь божья! — недоуменно вытаращился Джэнсон.

— Бывает, — философски заметил агент, упиваясь своим знанием жизни. — Бывает. В путевке говорится о том, что должна прибыть группа из двадцати человек, никому не хочется ворошить бумаги, поэтому компьютер считает, что все двадцать человек на месте. На регулярных авиалиниях ничего подобного не случится, но на чартерных рейсах все гораздо проще. Ох, только не передавайте начальству мои слова. «Низкие цены и высокий уровень обслуживания», — как мы любим повторять. Если бы компьютер был прав, вы бы сейчас уже сидели в своем магазине оптики в Аксбридже, а не бродили по этому чертову Измиру, гадая, доведется ли вам когда-нибудь вернуться домой к родному очагу. — Он искоса взглянул на Джэнсона. — Она хоть была хороша?

— Кто?

— Ну эта птичка. Хороша?

Джэнсон изобразил полнейший ужас.

— Видите ли, это и есть самое трагическое. Я сразу же отключился и ничего не помню.