Я вздохнула и направилась к входу в метро. Думаю, притон начинает работу после девяти-десяти вечера. Я успею все сообщить Белке, у нее хватит времени соединиться с Марковым. Сейчас помчусь в институт, посмотрю, в каком состоянии Надежда Егоровна, и попытаюсь объяснить ей, что Виктория мошенница. Уж не знаю, существуют ли на самом деле люди, способные видеть сквозь стены и общаться с душами покойных, но алчная бабка точно не из их числа.

Толпа внесла меня в вагон и спрессовала так, что пошевелить руками-ногами оказалось невозможно. От стоящей рядом девушки пахло знакомыми духами, точь-в-точь такие обожает Наташка. Я начала ругать себя. Степа, ты безответственна и глупа. Узнала от Павла, что Наташа пошла на аборт, и успокоилась. Но Орловой нет дома с вечера пятницы. Что, если моя подружка стала жертвой неумелого гинеколога? Давно следовало все сообщить Белке, попросить, чтобы она задействовала свои связи. Почему я не подняла тревогу? Да просто подумала, раз Натка даже меня не поставила в известность, значит, ей крайне не хочется, чтоб об операции кто-нибудь узнал. Я решила, что Орлова скоро объявится, ничего страшного. Да еще обиделась на Натку, вместо того, чтобы выручить подругу, надула губу. Вдруг она сейчас умирает, а подлый врач, боясь разоблачения, не зовет к ней более опытных коллег?

Я протиснулась к выходу. Притон педофилов, пропавший Славик и исчезнувшая Наташка. Слишком много плохого случилось за последние дни. Что мне со всем этим делать?

Первая, на кого я налетела в институте, оказалась Ленка.

– Козлова! – завопила она. – Ты рискуешь! Вчера прогуляла! Смотри, не допустят к сессии! И Орловой нет! Куда подевалась Натка?

Я решила проигнорировать ее вопрос и задала свой:

– Ты сама почему не на семинаре? Звонок был пять минут назад.

Викторова прижала ладони к щекам.

– Вау! Ты не знаешь?

У меня сжало желудок.

– Надежда Егоровна умерла! – выпалила Викторова. – Покончила с собой ночью. У нее сын пропал, вот она и сломалась. Занятий по немецкому не будет!

– Это невозможно! – закричала я. – Ее убили! Людмила с Олесей как-то узнали, что Грачева приезжала к Виктории Павловне. Нет, «немка» не могла лишить себя жизни. Вчера поздно вечером она звонила мне совершенно счастливая, была уверена, что Славик жив, и собиралась расспрашивать соседей…

Внезапно в коридоре словно пропал воздух, я задохнулась и осталась стоять с полуоткрытым ртом. Викторова схватила меня за руку, вытолкнула на улицу и не свойственным ей суровым тоном приказала:

– Рассказывай все!

Я начала выворачиваться из неожиданно сильных рук Ленки.

– Отстань, мне надо срочно уехать.

Но однокурсница цепко держала меня.

– Куда собралась?

– Не твое дело, – с отчаянием воскликнула я, – отвали, липучка! Неужели непонятно? Не хочу с тобой трепаться.

– Ну-ка, пошли! – железным голосом произнесла Ленка и потеснила меня в сторону торгового центра, находящегося неподалеку от института.

У меня вдруг закончились силы, к глазам подступили слезы, началась безудержная зевота, а потом появилось странное безразличие, я побрела за Леной, не понимая, почему покорилась ей. Мне следует нестись в Караваевку, к Белке, а не идти с однокурсницей невесть куда.

– У тебя нервное перенапряжение, – словно сквозь наброшенное на голову толстое одеяло доносился до моих ушей голос Елены, – не волнуйся, сейчас отпустит. Вегетатика не справилась со стрессом, это неприятно, но не страшно. Садись.

Я посмотрела на черный, похожий на танк джип.

– Куда?

– В машину, – спокойно пояснила Лена.

Я очнулась, только сейчас мне стало понятно, что я стою в подземной парковке молла.

– Давай, – поторопила меня Викторова, – не бойся, колеса мои.

– Твои? – поразилась я. – Собственные? Это же внедорожник за бешеные деньги!

– Автомобиль служебный, – уточнила Лена. – Чем скорее сядешь в салон, тем скорее все объясню.

Я нырнула в полностью затонированный пассажирский отсек, плюхнулась на кожаное сиденье и уставилась на Викторову. А у той в руке, словно у фокусника, появилось удостоверение, Ленка раскрыла его. Внутри было ее фото, она выглядела на нем женщиной средних лет, с гладко зачесанными назад волосами и суровым выражением лица.

– Ты здесь на себя не похожа, – пролепетала я, – лучше носи кудряшки, с ними ты смотришься молодо, а с пучком, как тетка.

– Мне тридцать четыре года, – произнесла Лена.

Я подавилась слюной.

– И до сих пор учишься в институте?

– Нет, я уже имею высшее образование, – спокойно пояснила собеседница.

– Ты кто? – прошептала я. – Полицейская?

Викторова улыбнулась.

– Название конторы на верхней строке. Видишь? Не полиция, другая структура, более серьезная. Рассказывай все, что знаешь! Про Грачеву, про Орлову, короче, все.

– Как тебя зовут? – спросила я, пытаясь прийти в себя. – По-настоящему?

– Лена Викторова, – не моргнув глазом, произнесла она, – нам обеим будет так удобнее. Начинай!

Я уже справилась с шоком.

– Нет! Ты первая. Зачем устроилась в наш вуз? Какого черта обманывала нас, прикидываясь студенткой? Кстати, у тебя здорово получалось. Я в тебе не сомневалась, девчонка, как все!

– Спасибо, – усмехнулась Лена, – маленькая собачка до старости щенок. Я щуплая, поэтому визуально кажусь моложе. Соответствующая одежда, правильная прическа, макияж. В принципе, не трудно сыграть девушку чуть за двадцать. Вернее, пока не трудно, лет через пять-шесть уже не прокатит.

Я вздрогнула, по моей спине пробежал озноб.

– В институт я пришла из-за Ковалева, – сказала Лена.

– Ты в него по правде влюбилась? – подпрыгнула я. – Захотела ежедневно видеть аспиранта?

Елена скривилась:

– Козлова! Разве я похожа на дуру! Не представляю женщину, которой может понравиться Михаил Петрович. И ты не знаешь его главный секрет. Он…

– Наркоман, – перебила я Лену.

Собеседница вынула из кармана спинки переднего сиденья бутылку минералки и сделала несколько глотков.

– Ковалев любитель героина? Откуда эта информация?

Я быстро пересказала разговор, подслушанный под дверью рабочей комнаты Маши Кутеповой.

Елена выслушала меня, ни разу не пошевелившись, а потом сказала:

– Я бы, наверное, тоже на твоем месте подумала о запрещенных препаратах. Нет, Степа, все намного хуже. Как с Ковалевым связана Орлова?

– Она студентка, – удивилась я, – сдает Михаилу зачеты, экзамены. Да что происходит?