У нее то и дело начинались галлюцинации — наверное, продолжал действовать яд. В бредовых видениях ей являлись то баба Зоя, то Крыся, то Верховный. Хуже всего было, когда ей мерещились веселые глаза маленькой гусенички за секунду до того, как по воле Нюты она превратилась в мертвую оболочку. «Люди служат пищей монстрам, а сами монстры идут на корм червям. Вот так и продолжается жизнь…»

Иногда появлялся Макс, но теперь это совсем не радовало — сталкер приходил к ней в длинной замызганной белой рубахе и с трупными пятнами на лице. Тянул к ней руки, звал с собой. Иногда она слышала голос Кирилла: «Нюта, Нюточка, очнись». Но голос был слабым и неубедительным.

«Макс хочет забрать меня с собой, — думала Нюта. — Только почему он такой страшный, бледный, а глаза так злобно сверкают? Если бы он заговорил со мной ласково, я бы, наверное, ни на секунду не задумывалась и ушла с ним».

И однажды ее желание сбылось. Ей померещилось, что Макс сидит возле ее постели и внимательно смотрит, но на этот раз он был в камуфляжной форме и без страшных пятен на лице. Девушка приоткрыла глаза.

— Тебе лучше? — спросил Макс; голос у него тоже слегка изменился.

— Макс, не уходи! — попросила она.

— Конечно, я посижу возле тебя, если хочешь. Но… Я не Макс. Меня Алек зовут.

Нюте трудно было повернуть голову, но она догадывалась — рядом находятся еще люди. Видимо кто-то из них стал делать парню знаки, и тот поспешно добавил:

— А впрочем, как тебе нравится, так и называй.

Но Нюта сама уже видела — это не Макс: шире расставлены глаза, более пухлые губы. А все же сходство удивительное, и так хорошо, когда он смотрит на нее своими веселыми, любопытными глазами. А когда Алек накрыл ее руку своей, она оказалась такой теплой, живой. Нюта вдруг подумала: «Я же, наверное, выгляжу как чучело! Волосы наверняка грязные, спутанные (не знала, что ее обрили). Интересно, какое у меня сейчас лицо?»

— Хочешь чего-нибудь? Попить или поесть? — спросил парень.

— Хочу зеркало, — прошептала Нюта.

Разглядывая себя, девушка ужасалась: без волос, лицо какое-то зеленое, под запавшими глазами синева, нос заострился. Иные покойники, которых она видела, выглядели куда приличнее. И ей вдруг так захотелось, чтобы Алек увидел ее прежней — такой, какой она пришла на Улицу 1905 года!

С этого часа Нюта медленно, но уверенно пошла на поправку.

Среди прочих посетителей с Улицы 1905 года оказались Вэл и Мура. Они рассказывали, как все на станции любят и ждут свою спасительницу, передавали приветы от Маши, коменданта и еще кучи каких-то незнакомых людей. Оказывается, какая-то женщина даже назвала в честь Нюты свою новорожденную дочку.

Старик-торговец, приятель Кирилла, чуть только Нюта пришла в сознание, принес ей почитать несколько книг. Нюта пока еще была слаба для чтения, да и Акопян не советовал ей напрягать глаза, но все же девушка выбрала парочку. Одна из них была толстой, в глянцевой, хотя и сильно потрепанной обложке, картинка на которой понравилась Нюте — двое парней и девушка в темных одеждах, с необычными задумчивыми, отрешенными лицами на фоне ночного неба. Темноволосый парень тоже слегка напоминал Макса. Нюте сразу захотелось узнать, что это за люди, в каких они отношениях между собой и что они делают в ночном лесу. Жаль, что, кроме обложки, картинок в книге больше не оказалось, а когда ее увидел Кирилл, то неодобрительно хмыкнул, но сдержался и ничего не сказал. Он вообще теперь старался не спорить с подругой — Оганез Ваганович категорически велел всем не утомлять и не расстраивать пациентку, словно не верил до конца в случившееся чудо.

Врач, конечно, не мог знать, что куда действеннее его скудных лекарств и ухода стал неизвестно откуда появившийся Алек. Он был так похож на Макса, и при этом куда лучше него, потому что не избегал девушки, а наоборот, подолгу сидел рядом и разговаривал с ней. Не так, как Кирилл, больше слушая самого себя, а внимательно, как будто все, что говорила Нюта, было необыкновенно умным и интересным. И от его внимания она расцветала — начинала с аппетитом есть, чаще улыбалась. Окружающие, заметив это, старались им не мешать. Стоило появиться Алеку, как все остальные куда-то тактично испарялись. А он садился рядом и с улыбкой брал ее за руку, словно не замечая, какая она страшная. Нюте даже начинало казаться, что она, как и прежде, красива.

И все же, кое-что странное в Алеке тоже было. Например, несмотря на общительность, у него была манера не отвечать на вопросы, которые ему не нравились. Он словно не слышал их. Так что девушка до сих пор ничего не знала о том, кто такой ее новый друг, о его прошлом или семье. Но она и не пыталась настаивать — ей было так хорошо в его присутствии, что Нюта боялась спугнуть это счастливое ощущение. Она все узнает когда-нибудь потом.

Зато сам Алек с любопытством расспрашивал ее обо всем. Сначала Нюта поведала ему о том, что видела на поверхности, потом понемножку стала рассказывать о своих прежних приключениях. Правда, в ее изложении история выглядела несколько по-другому, как будто они с Крысей просто пошли по каким-то делам на Тушинскую, оттуда — на Сходненскую, а там на них напали неведомые существа, и им пришлось по поверхности добираться до другой станции. Нюта решила, что осторожность, на всякий случай, не повредит. Раз сам Алек ей почти ничего о себе не рассказывает, то и она не станет выкладывать все сразу.

— А на Спартаке ты с самого рождения жила? — спросил как-то парень, и по его интонациям Нюта вдруг догадалась: он знает все. Наверное, ему рассказал Кирилл. Ох уж эта его подлая манера сплетничать! Наверняка тушинец боится, что теперь станет ей не нужен, и хочет поссорить подругу с соперником. Если она сейчас соврет, Алек будет хуже к ней относиться. Конечно, можно было, по примеру самого Алека, просто пропустить вопрос мимо ушей, но почему-то ей захотелось узнать, что он обо всем этом думает.

— Нет, — сухо сказала девушка. — Я родилась на Беговой. В возрасте пяти лет меня нашли в туннеле возле станции. Меня сопровождали двое взрослых, но их сожрали монстры, а мне удалось спастись. Что еще тебя интересует?

— Прости меня, — покаянно сказал парень. — Тебе, наверное, тяжело вспоминать об этом…

— Да нет, уже столько лет прошло. Просто ты не представляешь, насколько часто меня этим попрекали в детстве, — смягчившись, сказала она. — Люди на Спартаке считали меня чуть ли не оборотнем. Вот если бы меня тоже растерзали, тогда все было бы в порядке.

В утешение Алек стал рассказывать ей всякие байки. О том, как когда-то давно, когда люди еще жили наверху и были так же суеверны, как и сейчас, они судили женщин, которых подозревали в колдовстве. Подозреваемую полагалось бросить в воду. Если она утонет, то не виновата, а нет — значит, ведьма, и ее нужно сжечь на костре. Еще рассказал, что около ста лет назад наверху правил Великий диктатор, которого все боялись до смерти, а у него в советниках был ученый. И тот ученый уверял, что если, например, корову кормить мясом, то она постепенно превратится в тигра. Диктатор ученому верил, хотя многие считали его шарлатаном. А теперь, когда наверху такое творится, впору опять пересмотреть взгляды на науку. Может, тот ученый был по-своему нрав? Кто знает, не имел ли он в виду, что превращение происходит под влиянием радиации?