Она бегом бросилась вон. Он швырнул чашку ей вслед.

СЕВЕРНЫЕ ПРИГОРОДЫ. 21:14. Азаде быстро вела маленькую, изрядно помятую машину по улице, вдоль которой стояли фешенебельные дома, как отдельные, так и многоквартирные. Многие были погружены в темноту, некоторые разграблены и разбиты. Фары были беспечно переключены на дальний свет, ослепляя встречных водителей, клаксон гудел не переставая. Она надавила на тормоз, пошла юзом, опасно пересекая поток машин, едва избежала столкновения и, взвизгнув шинами, покатила к гаражу одного из домов.

В гараже было темно. В боковом кармане у нее лежал фонарь. Она включила его, выбралась из автомобильчика, заперла дверцы. Ее пальто было добротно сшитым и теплым, на ней были юбка, сапоги, меховые рукавички и шапка, волосы свободно рассыпались по плечам. У противоположной стены гаража находились лестница и выключатель. Когда она щелкнула им, ближайшая к ней лампа на мгновение вспыхнула и тут же погасла. Азаде тяжело поднялась по лестнице. Четыре квартиры на каждой площадке. Квартира, которую ее отец одолжил ей и Эрикки, находилась на третьем этаже и выходила окнами на улицу. Сегодня был понедельник. Она жила здесь с субботы. «Никакого риска нет, Мак, – объяснила она, когда объявила ему, что переезжает, а он попытался уговорить ее остаться в его квартире, – но если отец захочет, чтобы я вернулась в Тебриз, мое пребывание здесь, у вас, никак мне не поможет. В квартире у меня есть телефон, до нее всего полмили, и я легко могу пройти их пешком, там у меня есть одежда и слуга. Я буду заходить каждый день, приходить в управление и ждать. Это все, что я могу сделать».

Она не сказала, что предпочитает быть подальше от него и от Чарли Петтикина. Оба мне очень нравятся, думала она, но они довольно старые и педантичные, совсем не как Эрикки. Или Джонни. Ах, Джонни, что же мне с тобой делать, осмелюсь ли я увидеть тебя еще раз?

На площадке третьего этажа было темно, но у нее был фонарь, и она нашла ключ, вставила его в замок, почувствовала на себе чей-то взгляд и в страхе обернулась. Смуглый небритый бродяга, расстегнув штаны, махал своим торчащим членом.

– Я поджидал тебя, царица всех шлюх, и пусть проклянет меня Аллах, если мой уд не готов пронзить тебя спереди, сзади или сбоку… – Он двинулся вперед, бормоча грязные ругательства, и она уперлась спиной в дверь, на мгновение оцепенев от ужаса, схватила ключ, повернула его и распахнула дверь.

За дверью стоял сторожевой пес – доберман. Мужчина замер. Пес угрожающе зарычал и бросился на него. Мужчина в панике завопил и попытался было отбиться от собаки, потом метнулся вниз по лестнице; доберман с гортанным урчанием хватал его за ноги и за спину, в клочья разрывая штаны и куртку, а Азаде кричала ему вслед:

– Вот теперь мне его покажи!

– О, ваше высочество, я не слышал, как вы стучали. Что происходит? – воскликнул старый слуга, выбегая из кухни.

Она сердито вытерла пот с лица:

– Чтоб тебя черти взяли, Али! Я двадцать раз говорила, чтобы ты встречал меня внизу с собакой. Я приехала вовремя. Я всегда приезжаю в одно и то же время. Ты совсем безмозглый?

Старик кинулся извиняться, но грубый голос из-за ее спины оборвал его:

– Иди приведи собаку!

Азаде обернулась. Ее желудок сжался.

– Добрый вечер, ваше высочество. – Это был Ахмед Дурсак, высокий, бородатый, внушающий холодящий ужас. Он стоял в двери гостиной.

Иншаллах, подумала она. Ожидание закончилось, и теперь все начинается сначала.

– Добрый вечер, Ахмед.

– Ваше высочество, пожалуйста, извините меня, я не знал, что такое жители Тегерана, иначе я сам дожидался бы вас внизу. Али, приведи собаку!

Перепуганный и все еще бормочущий извинения, старик устремился вниз по лестнице. Ахмед закрыл дверь и смотрел, как Азаде воспользовалась вилкообразной подставкой, чтобы снять сапоги, и сунула свои маленькие ноги в турецкие тапочки с загнутыми кверху носами. Она прошла мимо него в уютную, обставленную на западный манер гостиную и села; ее сердце глухо стучало в груди. В камине потрескивал огонь. На полу – бесценные ковры, другие развешаны по стенам. Напротив нее стоял низкий столик. На столике лежал кукри, оставленный ей Россом.

– У вас есть новости о моем отце и моем муже?

– Его высочество хан болен, очень болен, и…

– Чем болен? – спросила Азаде, тут же искренне обеспокоенная.

– Сердечный приступ.

– Да охранит его Аллах. Когда это случилось?

– В прошлый четверг. – Он прочел ее мысли. – В тот день, когда вы и… и диверсант были в деревне Абу-Мард. Не так ли?

– Наверное. Последние несколько дней совсем перемешались у меня в голове, – ответила она ледяным тоном. – Как себя чувствует мой отец?

– Приступ в четверг был легким, хвала Аллаху. Перед самой полуночью в субботу у него случился еще один. Гораздо тяжелее. – Он внимательно смотрел на нее.

– Насколько тяжелее? Пожалуйста, не играйте со мной! Немедленно расскажите мне все!

– Прошу простить меня, ваше высочество, я и не думал играть с вами. – Голос его звучал вежливо, и он не смотрел на ее ноги, восхищаясь ее горячностью и гордостью и очень желая поиграть с ней. – Врач назвал это ударом, и теперь левая половина его высочества частично парализована; он все еще может говорить – с некоторым трудом, – но разум его тверд, как всегда. Доктор сказал, что в Тегеране он поправился бы гораздо быстрее, но переезд пока невозможен.

– Он поправится? – спросила она.

– Я не знаю, ваше высочество. На все воля Аллаха. Мне он кажется очень больным. Что до врача, то я о нем невысокого мнения. Он сказал лишь, что у его высочества было бы больше шансов, находись он в Тегеране.

– Тогда как можно скорее привезите его сюда.

– Привезу, ваше высочество, не беспокойтесь. А тем временем у меня для вас послание. Хан, ваш отец, сказал: «Я хочу тебя видеть. Немедленно. Я не знаю, сколько я проживу, но некоторые дела необходимо уладить и подтвердить. Твой брат сейчас со мной, и…»

– Да защитит его Аллах, – вырвалось у Азаде. – Мой отец примирился с Хакимом?

– Его высочество объявил его своим наследником. Но, пожа…

– О, это чудесно, чудесно, хвала Аллаху! Но о…

– Пожалуйста, наберитесь терпения и позвольте мне закончить послание: «Твой брат Хаким сейчас со мной, и я сделал его своим наследником при соблюдении определенных условий тобой и им». – Ахмед замолчал в нерешительности, и Азаде хотелось ринуться в этот зазор с переполнявшими ее счастьем и осторожностью, но гордость удержала ее. – «Поэтому необходимо, чтобы ты немедленно вернулась вместе с Ахмедом». Это конец послания, ваше высочество.

Входная дверь открылась. Али запер ее на замок и спустил добермана с поводка. Пес тут же протрусил в гостиную и положил голову на колени Азаде.