бы умер, если бы ему не дали защитить свою госпожу; боязнь ее смерти заставила его забыть о собственной боли и сказать:

– Сеньора, если бы вы захотели убить меня самого или предоставить это своему брату, я бы согласился на это, но вашу жизнь я не отдам ни за что, и даже если я погибну, защищая вас, то буду считать себя победителем: ведь мы, рыцари, обязаны отдать свою жизнь ради защиты даже незнакомых девиц, а тем паче…

При этих словах рассерженный Фамбударан встал, ибо слезы сестры вызвали в нем чувство не жалости, а скорее наоборот – бесконечной боли из-за утраченного им покоя, хотя даже посторонний человек, увидев слезы Фартазии и рыцаря Орла, простил бы им все.

Рыцарь Орла, глядя на него и одновременно прикрывая своим телом свою госпожу, сделал несколько шагов вперед, понимая, что пришел час возобновить поединок. Они пошли было навстречу друг другу, пока Фамбударан, еле державшийся на ногах от потери крови, не упал. Рыцарю Орла не хотелось торжествовать победу над поверженным противником, и, повернувшись лицом к своей госпоже, он встал на колени, говоря:

– Сеньора, простите меня, ради собственной жизни я бы не поднял руку на вашего брата, но ради вашей…

Он хотел сказать что-то еще, но, стоя на коленях, вдруг потерял сознание и упал. Несчастная Фартазия, видя, до чего дошли два самых дорогих ей человека, начала рвать на себе волосы и, не сумев сдержать слез, упала между ними. Но, видя опасность их состояния, она из последних сил принялась перевязывать им раны, некоторые из которых оказались весьма тяжелыми, и нежно утешать их обоих. Увидя, что ее брат и муж приходят в себя, она распорядилась перенести их в шатер Флорбана (так звали ее мужа), находившийся неподалеку, и стала заботливо их выхаживать.

Так что оставим их на время, и я расскажу вам о Бимардере.

Глава XXXII

Которая объясняет, что случилось с Бимардером после того, как Аония уехала со своим мужем Орфилену

Бимардер пошел вдоль берега. Шел он долго и, устав, присел у подножия высокого холма, сплошь покрытого деревьями. С этого холма спускалась труба с водой. Бимардер утолил жажду (есть он весь этот день не мог) и большую часть ночи провел в размышлениях о том, как быстро Аония изменилась, тогда как казалось, что она вообще не подвержена переменам. Тут он вспомнил, как сам отказался от любви к Круэлсии, будучи мужчиной, и решил, что не следует удивляться переменам, происшедшим с женщиной. Однако в душе он не переставал винить Аонию и то внушал себе, что ее выдали замуж насильно, то вспоминал, как она проехала, не бросив ни единого взгляда в ту сторону, где, как она знала, обычно находился он. И не знал, что и думать, и так провел большую часть ночи, то виня во всем Аонию, то оправдывая ее – любовь и презрение к ней уравновесились в его сердце. Он и хотел, и боялся узнать правду, а подобные метания из одной крайности в другую страшно изнуряют душу.

Глава XXXIII

О том, как Бимардеру приснилось, что на Аонию набросился лев и он стал с ним бороться

Несколько раз он хотел наложить на себя руки и пролил столько слез, что не мог уже ничего видеть, пока наконец его усталость не перешла в сон. И приснилось ему, что он сидит в прекрасном поле в тени раскидистого дерева неподалеку от ручейка и слышит крики госпожи Аонии, бегущей от преследующего ее льва, и он идет на этого льва с пастушьим посохом в руках. Но лев подбегает к Аонии, хватает ее за спину, и, уже в его когтях, она говорит свои последние слова:

– Если фортуна уже не может причинить мне еще большего зла, пусть не дарует мне большего блага, чем принять смерть именно здесь.

Бимардер не может дать волю рукам и расправиться со львом, боясь причинить вред Аонии. Все-таки ему удается нанести животному удар в голову, и, взревев от боли, лев еще крепче сжимает Аонию в своих лапах. Бимардер пытается помочь ей, одновременно боясь, что и она погибнет вместе со львом, но тут просыпается. Но и проснувшись, чувствует себя столь изможденным, что не сразу понимает, что все эти ужасы ему только приснились. И когда все же приходит в себя, то начинает думать, что этот сон имеет глубокий смысл, так как Аония по-прежнему остается для него недосягаемой.

Глава XXXIV

О том, как Бимардер, ища средства помочь своему горю, встречает отшельника

Перебрав в уме тысячи различных мыслей, с каждым разом все более печальных, Бимардер проснулся на рассвете и не придумал ничего другого, чем спросить у Инеш, как все именно произошло, чтобы потом решить, можно ли помочь этой беде. После происшедшего он сомневался в любви Аонии. Мечась из одной крайности в другую, он уже наклонился, чтобы взять в руки посох, но вдруг почувствовал, как у него за спиной с шумом посыпались камни, упавшие к его ногам, а вслед за ними с гор спустился отшельник, глубокий старик с кожаной бочкой в руках. Бимардер и отшельник нечаянно столкнулись друг с другом и от неожиданности оба упали. Не успел Бимардер этому удивиться (хотя в мире уже не было ничего такого, что могло бы его удивить, настолько он был не в своем уме), как оба они поднялись. И Бимардер спросил отшельника, что он ищет в месте столь уединенном, находившемся вдалеке от больших дорог.

– Я ищу, – отвечал отшельник, – воду, ибо без нее нет жизни.

– Я бы сейчас отдал все, – сказал Бимардер, – чтобы мечтать о такой малости или же о том, чтобы ее потерять, как мне недавно снилось, а потом обрести вновь и начать радоваться по этому поводу.

– Хотя сновидения – это суета, – отвечал отшельник, – мне бы хотелось знать, что из них исполнится на самом деле; иногда страсти так ослепляют рассудок, что человек начинает считать зло добром, а мне кажется, что вы также не вполне свободны от страстей.

– Прежде чем рассказать вам о себе, – отвечал Бимардер, – я бы хотел узнать, чего вы хотите, кто вы и как сюда попали, ибо я уже понял, что вы живете неподалеку, так как, несмотря на возраст, столь рано пришли за водой.

– Я расскажу вам все, хотя это долгая история, – проговорил отшельник. – Вы узнаете, что я был рыцарем во времена, которые