не уступали нынешним во славе, а рыцари были не менее доблестны, чем вы, ибо, как бы вы ни пытались сменить свой наряд, добродетель и богатство утаить нельзя. Из-за любви к женщине, которой я не хотел ничего плохого, в то время как она, наоборот, мне этого хотела, я стал вести этот образ жизни и считаю, что, слава Богу, прожил ее достойно.

Он еще не успел произнести этих слов, как Бимардер побледнел, стал тяжело дышать и с трудом проговорил:

– Что это со мной?

И, будучи не в силах вымолвить больше ни слова, упал на землю.

Отшельник, увидев это, оторопел и стал брызгать ему водой в лицо, так что вскоре Бимардер открыл глаза и, хотя и медленно, стал приходить в себя. Затем он сказал:

– Обычно, когда человеку, у которого свое горе, рассказывают о чужом, он отдыхает душой, со мною же вышло наоборот.

И, продолжая беседовать с отшельником, добавил:

– Я прошу вас, сеньор, закончить свой рассказ, и не обращайте внимания на то, что только что видели, в этом для меня нет ничего необычного.

На что отшельник сказал:

– Если вам этого хочется, знайте, что по этой причине я удалился в уединенную часовню, в которой и живу с племянником, воспитывавшимся при мне с малых лет. Другого общества у меня нет, и я жив, соблюдая волю Божию и зная, что Бог – это общая цель всего на свете по истечении нашей несчастной жизни. Мы кормимся и поддерживаем свои силы милостыней, которую получаем от добрых людей, обитающих здесь в округе, и особенно от одного благородного рыцаря по имени Ламентор. Он живет на берегу реки, во дворце, который здесь себе построил. Он приехал сюда в поисках уединения вместе с благородной и прекрасной дамой, которая здесь и умерла у него на руках. Он так ее любил при жизни, что в полной мере это проявилось только после ее смерти, так как никогда его не видели столь печальным. Он и похоронил ее здесь, в часовне Богоматери, где я сейчас живу, потом же он хочет перенести ее прах в часовню, которую строит при своем дворце, так что говорят, что он будет любить ее до самой смерти, что бывает не так часто.

Глава XXXV

О том, что произошло между Бимардером и отшельником, и том, что Бимардер рассказал о себе

Пока отшельник говорил это, Бимардер задумался о том, как все на земле словно сговорились ввергнуть его в пучину горя, так что ничего не ответил, не заплакал и даже не оторвал взгляда от земли.

Отшельник решил, что он ждет, что тот договорит что-нибудь еще, и добавил:

– Я надумал прийти сюда за водой и, стоя на склоне этого холма, неожиданно увидел, что из зарослей выходит огромный волк. И я так испугался за свою жизнь, что от страха упал. Но за волком гонятся две огромные охотничьи собаки, принадлежащие моему племяннику. Вот это я вам и могу сказать.

К этому времени Бимардер уже пришел в себя и стал прислушиваться к словам отшельника и думать, стоило ли открывать душу перед тем, кто был другом Ламентора – ведь это значило сказать ему, что Аонии приходилось нелегко под опекой его благодетеля. С другой стороны, он уже обещал отшельнику рассказать о себе все, и если бы он этого не сделал, тот мог бы заподозрить, что что-то насторожило его в его речи, поэтому Бимардер решил поведать о себе в выражениях туманных и неопределенных и начал следующим образом:

– Скажу вам как на духу, что на свою беду я увидал одну прекрасную девицу, живущую здесь неподалеку, хотя для меня расстояние между нами стало непреодолимым. Мне показалось, что и я был ей не безразличен. Чтобы лучше проверить наши чувства, я решил переодеться и пожить здесь, что и делал, деля свое время между горем и радостью. Однако сегодня, гуляя и вовсе не надеясь ее увидеть, я вдруг узрел ее во власти другого, и она была столь весела, словно меня и вовсе не было на свете, и с тех пор все мне стало безразлично. При этих словах Бимардер утомленно вздохнул, казалось, что этот вздох вышел у него из самого сердца. К тому же он сопровождался таким рыданиями и слезами, что старый отшельник понял, что встретил товарища по несчастью. Успокоившись, Бимардер продолжал:

– И в такой печали, от которой я и не надеюсь найти лекарство, я сел под деревом и заснул. Едва я закрыл глаза, как мне приснилось, что я вижу ее в поле и она зовет меня на помощь, так как на нее набросился лев; я попытался ее спасти, но угроза нависла над моей собственной жизнью. Впрочем, так было и лучше, потому что я уже настолько привык к горю, что телесные страдания стали мне безразличны; но тут мне показалось, что все и закончится на этом лугу, и жаль, что этого не случилось, и меня по-прежнему томит такая тоска, что я не мог от нее отрешиться, даже когда слушал ваш рассказ. Но все в воле Божией, и, значит, нужно, чтобы я так терзался душою, что у меня от этого, кажется, болят даже кости. Наверно, этот сон значит, что на меня должна обрушиться какая-то кара?

– Да, сын мой, вы должны возблагодарить Господа за то, что он ниспослал вам это предостережение, и отдалиться мысленно от этой особы. И если вы подумаете, как переменчивы женщины, то вам особенно не о чем будет и жалеть. Это видно и из рассказа о той, кого вы полюбили. Вы хотели ей только добра и были первым, кто предложил ей свою любовь, над которой она насмеялась, не придав ей значения, пусть же она ищет то, что хочет, только вряд ли его найдет.

– Несмотря на все происшедшее, – отвечал Бимардер, – я не могу отрицать высоких достоинств этой особы.

– Я уже вижу, – отвечал отшельник, – что бесполезно пытаться отвлечь вас от мыслей о ней; нет ничего такого, чего бы вы не совершили ради нее. Что же касается сна о льве, то он не должен вас смущать, ибо мало ли что происходит во сне? Лучше возблагодарим Бога за то, что я не убил вас, когда спасался от волка, так как при моем падении мы могли погибнуть оба.

И хотя старый отшельник сказал это, чтобы успокоить Бимардера, тот все равно продолжал думать, что за всеми этими предостережениями скрывается какая-то тайна.