сдалась и цитадель города, а глава сельджукского гарнизона — Ахмед ибн Мервад, вместе с некоторыми тюркскими воинами, принял крещение и поступил на службу к итало-нормандскому князю[738]. После взятия Антиохии и победы над армией Кербоги, вожди Первого крестового похода, уступив настоятельным требованиям Боэмунда, сделали его «господином и защитником Антиохии (dominum et aduocatum)». По словам Альберта Аахенского: «Боэмунд принял власть и господство над городом (assumpta potestate et domino urbis) и разместил свою резиденцию и свою стражу в цитадели, которая была расположена высоко в горах»[739]. Конечно же, это вряд ли было окончательным решением совета; скорее — временной мерой. Князья и бароны крестоносного войска явно не желали отказывать Боэмунду, признавая его заслуги в деле завоевания Антиохии и спасения «вооруженных паломников» от наступавшей армии Кербоги; но, в то же время, они не собирались и воевать с Византией ради защиты нормандских прав на Антиохию[740]. Со смертью Адемара Монтейльского (1 августа 1098 г.) Боэмунду противостояли лишь провансальские крестоносцы графа Раймонда Сен-Жилльского, упорно державшиеся идеи союза с империей; остальные вожди крестового похода не оспаривали прав Боэмунда на Антиохию. Что касается графа Тулузского и Сен-Жилльского, то на протяжении первых лет пребывания франков на Востоке он оставался главным латинским противником нормандского утверждения в Антиохии.

О распре между Боэмундом и Раймондом Сен-Жилльским будут неоднократно писать средневековые хронисты и позднейшие исследователи. Приведем здесь цитату из Ордерика Витали, точно передавшего суть распри и аргументы сторон. «Один (т. е. Боэмунд) требовал утверждения своего господства над всем городом, как и было обещано ему во время осады». Раймонд же «апеллировал к клятве верности императору, данной и Боэмундом, утверждая, что он не может быть освобожден от этой клятвы без вероломства. Боэмунд приготовил переданную ему цитадель к обороне, собрав там запасы оружия и провианта и стянув туда войска. Таким же образом граф укрепил занятый им дворец эмира Кассиана (т. е. Яги-Сиана. — С. Б.), а также захватил крепость у моста, ведущего к гавани Св. Симеона»[741]. До начала 1099 г. провансальцы графа Раймонда контролировали южный квартал Антиохии, с дворцом Яги-Сиана (очевидно, бывшей резиденцией византийских дук) и главными, укрепленными городскими воротами — Мостовыми вратами. Также провансальские крестоносцы стояли и в таких сирийских городах, как Ругия, Альбара и Тель-Манна. Однако не позднее весны 1099 г. все эти территории перешли к Боэмунду. Удержав Антиохию и отстояв свои права на покоренный город, Боэмунд приступил с созданию собственного франко-нормандского княжества на территории византийской Сирии и равнинной Киликии, продолжив тем самым нормандскую экспансию на Восток и фактически возобновив в Леванте то, что его отец успешно завершил на землях византийской Италии.

Освоение нового пространства: участники Первого крестового похода на землях Сирии и Киликии

Итак, в годы Первого крестового похода имели место словно бы две противоположные стадии латинских взаимоотношений с восточными христианами, в равной степени способствовавшие формированию франкских государств в Леванте. С одной стороны, и  Ромейская держава, и восточно-христианское население Леванта оказали посильную поддержку крестоносцам, что позволило последним сравнительно малыми силами занять города и земли равнинной Киликии и северной Сирии. Но одновременно, в период борьбы за Антиохию, василевс отказался от похода в Сирию, возбудив ярость крестоносцев и дав им повод, в свою очередь, отказаться от условий константинопольского оммажа. Таким образом, сравнительно легкое завоевание, в значительной мере обеспеченное поддержкой местного населения, в сочетании с последующим отречением от обязательств перед империей, породили среди крестоносцев идею перманентного удержания покорившихся им восточных территорий «iure belli».

К исходу 1098 г. франки уже достаточно свободно ориентировались на просторах Сирии и Киликии, и, к тому же, обладали весьма ценным опытом правления сирийскими городами и поселениями. О том, насколько свободно крестоносцы могли передвигаться по территории Сирии, свидетельствует приведенный в «Истории…» Раймонда Ажилльского рассказ знаменитого провансальского провидца Петра-Варфоломея, открывшего впоследствии «Святое копье» в Антиохии. Рассказывая о повторяющихся чудесных явлениях апостола Андрея, Петр-Варфоломей упоминает о своих странствиях в период антиохийской осады; по словам провансальца, явления апостола заставали его то в Эдессе, то в Мамистре, то в гавани Св. Симеона (куда он направлялся в составе небольших отрядов, собиравших провиант) и, наконец, в самой Антиохии, где он участвовал в битве 28 июня 1098 г.[742]. Обычно этот отрывок приводится исключительно в рамках рассмотрения истории о «Святом копье»; мы же видим в этом тексте весьма ценное свидетельство того, что франки (очевидно — опираясь на поддержку восточно-христианских поселений и проводников) могли, в первые же месяцы своего пребывания в Леванте, свободно ориентироваться на просторах Сирии.

Что касается полученного франками опыта «удержания» и правления городами Сирии, то Рауль Канский, а также некоторые другие латинские авторы, такие как Альберт Аахенский, оставляют описания того, как предводители крестоносного войска разделили между собой сирийские земли в период «стояния» в Антиохии. Боэмунд держал саму Антиохию и близлежащую долину Дафни; его племянник Танкред — города Харим и Имм на восточном берегу Оронта. Роберт Нормандский ушел, по приглашению ромеев и местного мелькитского населения, к Латакии. Роберт Фландрский занял долину Балан, близ отрогов Аманоса и перевала «Сирийских врат». Раймонд Сен-Жилльский (оставив часть своих войск в южном квартале Антиохии) отвел свои войска на юг — к Ругии. Готфрид Бульонский, напротив, отправился на северо-восток, в пределы основанного его братом — Бодуэном графства Эдесского, где Бодуэн временно передал ему Турбессель[743]. Естественно, это было не долгосрочное, но временное разделение территорий, с целью «кормления» своих войск. Однако это разделение оказалось настолько привлекательным для принявших крест баронов и рыцарей, что потребовалось полномасштабное восстание простых пилигримов и сожжение ими сирийского города Маарат ан-Нумана (бывшего яблоком раздора между Боэмундом Тарентским и Раймондом Сен-Жилльским), дабы цвет крестоносного рыцарства вспомнил о походе к Святому граду[744]. Так или иначе, когда зимой 1098–1099 гг. сильно поредевшая армия Первого крестового похода наконец продолжила свой марш на юг — к Иерусалиму, значительная часть «принявших крест» франков предпочла остаться на землях византийской Сирии, где уже начиналось становление независимых франкских государств, формировавшихся под началом Боэмунда Тарентского в Антиохии и графа Бодуэна в Эдессе.

Глава II.

Нормандские завоеватели на восточных границах Византии

I. Первые кампании Боэмунда против ромеев в Сирии (1098–1100 гг.)

Ромеи и сарацины как равноценные противники Антиохийского княжества. Первая осада Латакии (1099 г.)

Сменив роль пилигримов и наемников на роль господ и завоевателей, осевшие в Сирии