В шкатулке оказались бумаги. Выбрав нужную, банкир положил ее рядом с собой – что на ней было написано, Каспар не видел.

– Это ваша клиентская метрика, господин Фрай, с образцом подписи. После того как вы подпишете счет и его дубликат, я сравню подписи на них с этим образцом. Сколько хотите получить денег?

– Сто пять дукатов.

– В золоте?

– Да. Пять на руки и сотню в пояс.

– Хорошо, сейчас сделаем. Рольф, принеси деньги, а я пока составлю счета.

Ральф ушел, а банкир обмакнул перо в чернильницу и принялся за работу. Скоро оба счета были готовы, затем пришел и Ральф – на нем были белые полотняные перчатки. В одной руке он держал стопкой пять дукатов, а в другой мешочек с сотней и длинный кожаный пояс с секретом.

– Подпишите эти счета, господин Фрай…

Банкир подал через решетку перо и оба документа. Каспар, склонившись над удобным клиентским столиком, расписался и вернул документы. Он полагал, что на этом все и закончится, однако банкир приказал принести лампу, достал какое-то круглое толстое стекло и при более ярком освещении принялся сличать подписи, низко наклоняясь над бумагами и поднося к глазу странное стекло.

Наконец процедура была закончена. Торнсен вернул Каспару один из счетов, сказав, что его нужно будет отдать в банк Буклиса.

– Чтобы он знал, сколько денег я выдач по векселю.

Тем временем Рольф довольно бойко вставлял в прорезь полого пояса по одному дукату и плоской палочкой проталкивал их дальше. Минут за пять он уложил в пояс всю сотню и передал его Каспару, чтобы он примерил.

Пояс подошел, Каспар распрощался с банкиром, спрятал в кошелек счет и вышел на улицу.

За спиной лязгнули тяжелые засовы, банк снова превращался в неприступную крепость.

За то время, что прошло после последнего визита Каспара в этот город, на улицах стало больше фонарей. Это был квартал людей, живших своим трудом, тем не менее тут не оставалось ни одного неосвещенного камня.

«Хорошо бы и нам в Ливене такое перенять, – подумал Каспар. – Вот только денег на масло уходить много будет…»

Мимо прошел дозор стражников – пятеро солдат и сержант. Вид у них был бравый, и сравнение с их ливенскими коллегами было не в пользу земляков Каспара. С тех пор как прежний герцог с головой ушел в свои исследования, порядка в Ливене поубавилось. Наведет ли его новый герцог Бриан Туггорт? На Рыночной площади поставили виселицу, однако одного устрашения мало.

Каспар вздохнул, дорога от банка к постоялому двору была для него единственной прогулкой и отдыхом за последние дни. Как там Генриетта, дети? Справляется ли она?

Внезапно до ушей Каспара донесся шум драки – крики, удары, треск дерева. Сорвавшись с места, он помчался на эти звуки и не ошибся – дрались за углом постоялого двора.

– Что здесь происходит? – строго спросил он, вылетев на шайку ожесточенных людей.

Драка на мгновение прекратилась, затем ближайший к Каспару бродяга бросился на него, замахиваясь дубиной. Бывалый наемник перехватил руку нападавшего и так ее повернул, что бродяга налетел лбом на собственную дубину.

Захватив оружие, Каспар косым ударом сбил еще одного противника, и на него кинулись сразу двое, но и им не повезло: через мгновение оба рухнули в грязь.

– Молодец… хозяин! – со всхлипом прокричал Рыпа.

– Ты кто такой? – удивленно спросил вожак харнлонской банды.

– Я их хозяин, эти люди мне нужны. Позвольте нам уйти, и мы не причиним вам вреда.

– Да я тебя сейчас… – прорычал другой вор, и в его руке тускло блеснул кинжал.

– Стой, Брюхан… – удержал его вожак. – Он тебя зашибет…

Помедлив еще немного, он скомандовал своим убираться.

Подобрав двоих раненых, харнлонские воры ушли – Каспар насчитал их пятнадцать человек. Между тем дела его воров были не блестящи. На ногах оставались только Рыпа и Свинчатка. Красавчик валялся, без чувств – об его голову разбили доску, ее обломки валялись тут же. Слизню пропороли живот, и, как он ни зажимал рану, кровь текла сквозь пальцы и раненого била крупная дрожь.

Рыпа улыбался разбитыми губами, на его левом предплечье кровоточила рана.

Послышался лязг доспехов и оружия – к месту драки бежали стражники. Через несколько мгновений они появились из-за угла и остановились.

Вжикнуло колесное огниво, хлопнул подожженный запал, сержант поднял над головой походную лампу – Каспар слышал про такие, они оставались сухими даже в дождь и зажигались от одного поворота колесика.

– Что здесь произошло?

– Воры напали на моих работников, ваша милость. – Каспар тяжело вздохнул.

– Кто вы и откуда?

– Мы проездом, остановились на пару дней в этом заведении, а тут – такое.

– Вам лучше уйти отсюда, они могут вернуться.

– Да, конечно. Свинчатка, позови Лакоба.

– Я уже здесь, ваша милость. – Подвинув сержанта, Лакоб прошел к Слизню и присел на корточки. – Ну-ка, убери руку…

Но раненый его не слышал, тогда Лакоб силой отвел руку Слизня и, промокнув тряпкой кровь, при свете фонаря стал обследовать рану. Один раз он даже сунул в нее палец, так что раненый охнул и потерял сознание.

– Вы его убьете! – возмутился сержант, позади него напирали любопытные стражники.

– Нет, теперь уже не убью. Железо было в его кишках, но обошлось – они остались целы. Нужно поднять его в комнату, там я зашью рану, и, возможно, ему повезет.

Наконец пришел в себя Красавчик. Он непонимающе огляделся, затем дотронулся рукой до головы и скривился от боли.

– Давайте поднимем их, – сказал Каспар. – Господин сержант, ваши люди помогут нам?

– Конечно. Руберт, сложите из алебард носилки, так будет удобнее…

Раненых понесли в комнату. Появление стражников и сержанта добавило значимости беспокойным постояльцам в глазах трактирщика. По требованию Каспара он сейчас же принес горячей воды, чистых тряпок и большую бутыль с перегонным зельем. За нее пришлось отдать полрилли, такая выпивка была сложна в производстве и очень ценилась.

Стражники ушли, и при свете трех принесенных трактирщиком ламп Лакоб успешно зашил Слизню рану суровой ниткой. Затем обработал шов перегонным зельем и наложил сверху плотную, повязку. Глядя на ладную работу Лакоба, Каспар порадовался, что угадал в бывшем оборванце нужного и полезного в походе человека.

Красавчику на его огромную шишку наложили компресс из смоченной зельем тряпки. Рыпе такой же компресс выдали для отмачивания опухшего лица. Его предплечье Лакоб перебинтовал очень быстро, а потом занялся небольшими повреждениями на физиономии Свинчатки.