мои знания в области современной огневой подготовки (да, по правде сказать, и современной мне по первой моей жизни) были весьма поверхностными. Но, убедившись, что всё идёт в приемлемых рамках, спихнул присмотр за детьми на своих дам и умотал вместе с Усмановым на соседний огневой рубеж, отвести нервы. Оттуда вскоре донеслись вспышки и грохот. А с меня, не то, чтобы семь потов сошло, но без помощи тёти Лиз и тёти Софи (которые, вот неожиданность!) разбирались в военном деле на очень высоком уровне, я бы точно не справился.

Но, в результате, когда через пару часов мужчины вернулись к нам довольные собой и проведёнными стрельбами, всё было в полном порядке. Даша успокоилась и сумела вполне успешно пострелять, я тоже ещё немного пострелял, дамы тоже отметились на огневом рубеже вполне успешно. Короче, все были довольны собой. Кроме Даши, которая очень переживала случившееся. Но хотя бы успокоилась.

А вот за ужином выяснилось, что да, успокоилась она только внешне. Потому как только зашёл разговор о сегодняшней поездке на стрельбище, Даша резко разревелась. Сначала никто не понял: что это она? Но Дашенька сама всё рассказала:

— Я… Я ведь дура?… да? Безответственная дура! Я ведь могла… там на стрельбище… Кого-то из вас… Простите ме-е-е-н-я-я-я-я-я….

Пока все соображали, что да как, император показал, что не просто так носит свой титул. Он подошёл к дочери, обнял её за плечи и очень мягким голосом сказал:

— Всё хорошо, моя славная. Всё хорошо, что хорошо кончается. Просто надо помнить, что некоторые… действия и их последствия потом уже невозможно будет исправить. Поэтому обо всём, что ты делаешь лучше думать заранее.

— Знать бы ещё заранее, что чем аукнется… — тихо буркнул я, большей частью в ответ на собственные мысли.

— Знаешь, — со вздохом ответил крёстный, — почти всегда потом, когда всё уже случилось, выясняется, что негативный результат можно было предвидеть и предотвратить. Поэтому очень прошу вас: старайтесь всегда думать заранее.

А на следующее утро, зайдя в столовую я обнаружил там весьма известного в Империи человека, который весьма вольготно разместился на одном из стоящих у стола стульев. Человек был одет в некое подобие туристического прикида конца XIX века: свободного покроя клетчатые брюки, заправленные в высокие шнурованные ботинки, типа берцев, столь же свободный бежевый свитер с высоким воротом, поверх которого был накинут столь клетчатый пиджак. Образ довершали клетчатая же кепка, небрежно висящая на спинке стула и трость, которую он прислонил к столу. И что-то мне подсказывало, что этот лёгкий туристический костюмчик по защите и вооружённости не уступает той тактической броне, которую мы с Дашей осваивали вчера на полигоне.

— Григорий Ми… — начал было я, но гость отмахнулся:

— Гриша, просто Гриша. И, кстати, если что, это я тебя нашёл.

— О! В таком случае…

— Да никаких случаев, — снова отмахнулся он. — Это к тому, что я о тебе всё знаю и со мной можешь в секретность не играть. А ты, значит, теперь третьим будешь.

Последнее он сказал не как вопрос, а как утверждение. Я, на всякий случай сел и уточнил:

— В смысле?

— А тебя разве не просветили? О порядке наследования трона.

— А… — только и смог выдавить я.

— Ладно, если опустить все бюрократические словоблудия, то: Император определяет наследника своим указом и ничем в своём выборе не ограничен. Па этим не пока не заморачивался, да и рановато в общем-то. Если такового нет, то наследуют сыновья в порядке старшинства, следом идут крестники в порядке получения инициации, потом мужья дочек, дочки и так далее. Поскольку папа инициациями до сих пор не разбрасывался, получается так: Димка, я, а ты — третий. До Дашки, надеюсь, дело не дойдёт.

— Кх… м… — выдавил я. — Надеюсь… этот вопрос вообще придётся решать очень не скоро…

Больше ничего умного в голову не пришло. А ещё всплыла мысль, что вот он, тот самый гимор, который в последнее время столь настойчиво ощущает моя пятая точка опоры. И очень многое сложилось в стройную логичную систему: взяли в царскую семью на воспитание, инициация, проведённая лично государем автоматом ставит меня в очередь наследования, дали стрёмное княжество во владение, не иначе как для прокачки навыков. А ещё усиленно подбивают клинья, чтобы женить меня на Дашеньке. Последнее вряд ли продвинет меня в очереди наследования, но положение упрочит. Вот только тут встаёт самый главный вопрос: На кой? Зачем Их Величествам (официальным и неофициальной) все эти пляски с бубном вокруг моей скромной персоны? Ох, не было бы тут какой злостной подставы…

А цесаревич Григорий, глядя на мою охреневшую морду, лыбится и уточняет:

— Что, несколько неожиданно?

— Да как-то вот… да! — признаюсь я. И, на всякий случай уточняю: — Теперь меня будут регулярно убивать?

На это Гриша только равнодушно пожал плечами:

— Учитывая, что тайну твоего происхождения сохранить не удалось, по крайней мере от самых заинтересованных лиц, не думаю, что чаще, чем в любом другом случае. По крайней мере сейчас тебя можно официально охранять, как и любого члена семьи. Но ты и сам не плошай. Охрана это хорошо, но, заешь, сколько раз папа сам ловил за шиворот всяческих слишком рьяных?

Ну очень вдохновляюще! Ничего не скажешь. Впрочем, не будем уточнять, что я тут тоже успел кое-что непотребное выловить.

Додумать у меня не получилось, потому что в этот момент в столовую ворвалась Даша.

— Ой! Гришка! — взвизгнула она и повисла у брата на шее.

— Привет, привет! — радостно выдохнул младший цесаревич и закружил её по залу.

Когда Даша наконец отцепилась от брата, она, всё с тем же энтузиазмом спросила:

— А Дима приедет?

— Димон сидит в своём округе и гоняет личный состав на учения, а меня папа выдернул. А ты-то как?

На это Даша немного скуксилась:

— Да ничего… Вот Серж у нас появился… кстати, Серж, это…

— Да мы уже знакомы, — успокоил ей Гриша.

— Ага, — подтвердил я, — причём, как неожиданно выяснилось, гораздо дольше, чем можно было бы предполагать.

— Пф! Выдумываете тут всякое! А чего папе от тебя надо?