И сразу все изменилось. Будто вокруг упало кольцо из стен. Нику вдруг стало дурно от навалившейся клаустрофобии. Грудь сдавило так, что дышать было трудно. Он огляделся и увидел вокруг себя на полу круг заточения, начерченный мелом.

Ник резко поднял голову. Глаза Джеральда вспыхнули торжеством.

Интересно, когда колдуны изобрели такой круг для людей? Этот круг не убивал, когда заступаешь за черту. Ник чувствовал, где проходит преграда, и все же решил попробовать ее одолеть: шагнул вперед и не смог двинуться дальше. С тем же успехом можно было биться о бетонную стену. Круг заточения был самый настоящий, и Ник застрял внутри так же верно, как Анзу в своей клетке.

Демон смотрел на него и хохотал.

Колдунья Лора ослабила хватку. Теперь ее рука висела у Джеми на плече чуть ли не дружески, если забыть о ноже. Ник, наконец, смог ее разглядеть — невысокую женщину средних лет с умным лицом. Она как будто удивилась тому, что он сдал оружие, хотя и в меньшей степени, нежели Джеми. Тот попросту остолбенел.

— Откуда ты знал, что это подействует? — спросила колдунья Джеральда.

— Догадался, — ответил он едва слышно, что не очень-то подходило недавнему победоносному взгляду. — Я ведь должен был следить за ними, забыла? Конечно, могло не получиться, но я хотел проверить свою теорию.

Нику было плевать на теории. Он клял себя последними словами за то, что бросил меч. Сомнения стремительно рассеивались: колдуны их переиграли. Все это они явно спланировали заранее. Надо было пожертвовать Джеми, а самому сбежать. В конце концов, эта потеря ничего не значила бы в сравнении с тем, чего он лишится теперь.

Когда Ник услышал шаги на лестнице и в коридоре, его что-то кольнуло изнутри, словно он проглотил иголку, что-то острее и холоднее сожаления.

Шли по меньшей мере четверо, одного из которых Ник узнал сразу: он шел так же быстро, как остальные, но слегка подволакивал ногу. Колдуны подошли ближе. Первый вел Мэй с ножом у горла, второй — Алана, связав ему руки. С ними, очевидно, проделали тот же фокус — взяли в заложники самого слабого и припугнули второго. Алан, конечно, поддался на это, но как угораздило его, Ника…

Алан посмотрел на него и слегка расширил глаза, когда увидел крут заточения. Затем его взгляд перепрыгнул на Джеми. Ник почти видел, как он сопоставляет одно с другим, хотел извиниться за глупость, но тут, к его потрясению, Алан улыбнулся.

— Ты как, нормально? — спросил он.

Его глаза сияли. Ник кивнул. Сейчас он выберется из этого круга и перебьет всех колдунов до последнего. Тогда будет полный порядок.

Алан тоже как будто был в порядке. Только веревка слегка врезалась в руки, но в остальном — ни царапины. Через секунду Ник посмотрел на Мэй и понял, что она, в отличие от Джеми, сопротивлялась. Нож, видимо, слегка ее зацепил — на шее виднелась кровь, но сильного кровотечения не было, и на ногах она стояла твердо.

Ник складывал в уме эти детали, сознавая, что способа выйти отсюда живыми нет.

— А не побеседовать ли нам? — предложил Джеральд, делая жест в сторону комнаты с пентаграммами и кругами. — Черный Артур будет с минуты на минуту.

Он обвел глазами Джеми, Мэй и Алана, как будто пытался узнать их мнение, и остановил взгляд на Нике, после чего с улыбкой добавил:

— Он давно ждал этой встречи.

Из открытого окна вливался шум Лондона. По улицам привычно шуршали машины, предзакатное солнце опустило золотые венцы на верхушки соборов и небоскребов. Остальной город лежал в тени — мили серого однообразия, прерываемые блестящими полосами рек.

С этой стороны Лондон казался другим миром. В комнате было тихо, если не считать треска огня вокруг демона и негромкого, приятного голоса Джеральда.

Колдунов было вдвое больше, так что драться не имело смысла. Алан, Джеми и Мэй сбились тесной кучкой под надзором Лоры и другого типа с ножом. Алан ненавязчиво выбился вперед, прикрывая остальных от ножей и одновременно разглядывая обстановку. Колдуны перед ним потеснились — значит, пока не хотели его убивать.

Ник не мог двигаться, и потому весь обратился в зрение и слух. Комната была освещена плохо — свет исходил только от пламени Анзу и лампочек электрических канделябров на стенах. Головоломный узор из пентаграмм, амулетов и кругов на полу зрительно увеличивал и без того обширное пространство. Белые линии чередовались с темными промежутками, увлекая за собой, пока глазу не начинало казаться, что где-то там наш мир перетекает в потусторонний.

В этой комнате было негде спрятаться. Ухитрись Ник даже выбраться из круга — что толку? Вот если бы часть колдунов ушла… Хотя сейчас, когда все они собрались в ожидании главаря, об этом можно было и не мечтать.

Как ни паршиво было их положение, Ник до сих пор чувствовал ток и покалывание в венах — зов крови. Его сердце бухало в такт приближающимся шагам Черного Артура, и, к худу или добру, он ничего не мог с собой поделать: ему хотелось увидеть отца.

Тут он посмотрел на Алана, который пробовал его кровь и должен был чувствовать то же самое, увидел, как тот побледнел и изменился в лице от ужаса. Ник пожелал, чтобы отец был в тысяче миль от них — как раз тогда, когда Черный Артур вошел в комнату.

Под действием чар у Ника зарокотало в крови, словно невидимый чайник довел ее до кипения. В первый миг этот ликующий гул оглушил его, и все чувства свелись к ощущению уз между ним и незнакомцем в дверях, уз кровного родства. Потом исполненное заклятье рассеялось, связь прервалась.

Во внезапной тишине Ник поймал себя на том, что глядит в упор на отца и испытывает ровно то же, что после Дарема. Ничего.

«Должно же быть хоть какое-то чувство», — подумал Ник, а сам продолжал таращиться на отца, будто в книгу, пытаясь понять смысл увиденного.

Черный Артур походил на него меньше, чем Ник предполагал. Скорее, он походил на Ма, будто они хотели видеть друг в друге себя, потому и сблизились. Однако сходства было достаточно, чтобы найти в его лице — лице незнакомца — те черточки родства, которых Ник никогда не замечал у Алана.

Артур был высок, бледен и черноволос. У него были такие же широкие плечи и сильные руки, но мускулы выглядели чересчур гладко, аккуратно, словно их нарастили не в борьбе, а у тренажера, напоказ. Волосы у него вились и доходили почти до плеч, напоминая гриву, тогда как у Ника были короткие и прямые. Еще их роднили широкие скулы и жестко очерченный рот, но в одном Артур обманул ожидания Ника. У него оказались совсем другие глаза. Они были еще светлее, чем у Ма, — до того светлые, что Нику вспомнился взгляд волка, которого он задушил. Даже их голубизна казалась иллюзией, игрой света на льду.

Когда Артур заговорил, Ник услышал чужой голос: раскованный, властный голос вожака, который привык управляться со словами, управляться с людьми.