Ким не заметила, когда Брайант сел за стол.

– И вы ухаживали за ее малышом? – уточнила инспектор.

– Естественно. Она все больше времени проводила вне дома. Сначала несколько дней, потом несколько недель, а потом месяцы. И так продолжалось до Рождества одиннадцать лет назад, когда Маркусу было уже пять.

Миссис Хикман перевела дыхание и продолжила:

– В то рождественское утро она ворвалась в дом после того, как отсутствовала больше четырех месяцев. Была пьяна и попыталась забрать Маркуса. Малыш пришел в ужас – ведь он едва знал ее. А нужен он ей был только потому, что кто-то сказал ей, что с ребенком у нее хорошие шансы на получение муниципального жилья. Ее отец вышвырнул ее из дома и запретил ей появляться здесь, пока она не возьмет себя в руки. Больше мы ее никогда не видели, но приняли меры предосторожности на тот случай, если это повторится.

Ким решила, что они оформили опекунство над Маркусом, чтобы обеспечить его безопасность.

Миссис Хикман посмотрела на продукты для приготовления выпечки и улыбнулась:

– На этот раз он настоял, чтобы это был нормальный домашний торт, и запретил говорить об этом его друзьям. Сын моей дочери здоров и счастлив, но это не значит, что я не думаю о Луизе каждый божий день.

При этих словах первая слезинка упала из глаз женщины.

– Я все время надеялась, что она сможет изменить свою жизнь…

Ким все поняла. Сегодня эта надежда умерла.

Инспектор осторожно отодвинула стул. Больше спрашивать было не о чем. Эта женщина совсем не знала своей дочери и видела ее последний раз задолго до убийства.

– Спасибо вам за вашу откровенность, миссис Хикман, – поблагодарила Ким, протянув руку.

Женщина пожала ее и хотела встать, но Стоун не позволила ей сделать это.

– Мы сами найдем дорогу, – сказала она.

Предстояло еще формальное опознание, но Ким не сомневалась, что жертвой была именно Луиза.

Она остановилась у двери, ведущей на крыльцо. Маленькая девочка с тусклыми каштановыми волосами в красном клетчатом платье хмурилась на них с фото, сделанного с увеличенной школьной фотографии.

– Одна из моих так же получается на фото. Кошмар для фотографа, а так вполне симпатичная малышка, – печально заметил Брайант.

Ким какое-то время смотрела на фото, пока не заметила нечто, что было для нее совершенно неожиданным.

– А что еще ты здесь видишь, Брайант? – спросила она.

– М-м-м… черт меня побери совсем, – прошептал сержант, когда нашел глазами то же, что и Ким.

Заколку-«невидимку», украшенную половинкой сердца.

Трейси Фрост закончила читать статью и положила газету на пассажирское сиденье.

Неплохая работа. Ее редактору очень понравилось.

Она решила не говорить ему, что знает, что ее используют. Хотя осознание этого все еще грызло ее изнутри, как голодный хорек.

Инстинкт подсказывал ей, что надо копать именно в том месте, которое пытается скрыть инспектор Стоун, и она не смогла его полностью перебороть. Трейси узнала имя женщины, которая работала в «Вестерли» в качестве энтомолога, но это только разожгло ее любопытство – что такого было в жизни Кэтрин Эванс, что так хотела скрыть Ким Стоун?

Трейси приготовилась было к изыскательским работам – и тут только поняла, что собирается сделать. Она дала слово, и теперь надо доказать, что оно что-то значит. Они договорились гладить друг друга по шерстке, и Трейси знала, что не может отказаться от этого договора только потому, что ей подвернулась интересная информация. Ведь именно из-за такого ее отношения у Боба до сих пор не было имени. Так что она оставила в покое клавиатуру компьютера и вытащила из принтера лист бумаги с именем, который разорвала, чтобы никто не смог его прочитать. Договор дороже денег.

Трейси знала, что теперь, когда она припарковалась, ей надо выйти из машины. Но придется еще пару раз глубоко вздохнуть, прежде чем она сможет даже подумать об этом.

Фрост взглянула на эркер. Он уже знает, что она приехала. Его место слева от первой стеклянной панели. Место, которое он объявил своим, когда женился на ее матери двадцать один год назад.

Почувствовав, как ее охватила ярость, Фрост повернула ключ зажигания и завела машину.

Она все еще не могла заставить себя войти.

– Вы хотели меня видеть? – спросила Ким, закрывая за собой дверь.

Ее не удивило, что на столе Вуди лежит номер «Дадли стар».

– Стоун, у вас течь.

– Разрешите взглянуть? – спросила инспектор, подходя ближе.

– Пожалуйста. – Начальник толкнул газету в ее сторону.

Она развернула ее текстом к себе. Заголовок «Кошмар на Ферме Тел» сразу бросался в глаза, и Ким мысленно застонала. У Трейси было достаточно времени, чтобы придумать что-нибудь поприличнее.

Статья начиналась на первой странице, а потом переходила на вторую и третью.

Инспектор просмотрела ее по диагонали и поняла, что журналистка приготовила неплохой материал, если не считать заголовка.

– Здесь есть все факты, Стоун. А я хорошо помню, что приказал вам не слишком-то распространяться обо всем этом. Вы что, не удосужились передать этот приказ членам вашей команды?

– Передала, сэр, – ответила Ким и подвинула газету поближе к Вуди.

– Да вы можете представить себе, что теперь начнется? Сколько к нам пришлют писем, жалоб и петиций?

К счастью, их пришлют не на ее имя.

– Я очень недоволен, Стоун. Месторасположение лаборатории оказалось засвечено потому, что ваша команда дала течь. Есть кто-то, кто не в состоянии выполнить простейшего приказа и держать рот на замке. Ясно, что журналистка говорила с кем-то, кто непосредственно участвует в расследовании, – тут Вуди хлопнул рукой по газете, – и я хочу знать имя этого человека…

– Это была я, – спокойно ответила Ким. – Это я говорила с Трейси Фрост.

Не часто Стоун доводилось видеть свое начальство, напрочь лишившееся дара речи. Правда, продолжалось это недолго. Недоверие на лице старшего инспектора превратилось в хмурый, но все понимающий взгляд.

– Не пойдет, Стоун. Вы пытаетесь прикрыть кого-то из членов вашей команды, а я не собираюсь этого терпеть. Я хочу знать имя этого человека.

– Это действительно была я. Я напрямую связалась с Трейси Фрост и сообщила ей большую часть информации. Что-то она раскопала сама, но совсем немного. Все остальное она получила от меня. Я и есть этот «анонимный источник».

Вуди откинулся на спинку кресла, покачав головой, и так взглянул на нее, что Ким поняла: он ждет разъяснений. Но даже понимая, что вызовет его ярость, она не сожалела о том, что сделала. Она нарушила прямой приказ, но совесть ее не мучила.