В их бухту свернула алюминиевая плоскодонка. В тишине монотонное тарахтение двигателя разносилось на мили. Лени оставила корзину с бельем на крыльце и пошла к лестнице на берег, которую они за эти годы подлатали. Почти все ступеньки заменили, лишь кое-где серели старые доски. Пересчитала грязными сапогами ступеньки, которые зигзагом вели на пляж.

Лодка медленно плыла к берегу, гордо разрезая волны острым носом. Какой-то мужчина подвел лодку к берегу.

Мэтью.

Он заглушил мотор, спрыгнул в воду, доходившую едва до щиколоток, и взялся за потрепанный белый линь.

Лени смущенно пригладила волосы. Утром она и не подумала ни заплести косу, ни просто причесаться. Вдобавок на ней была та же одежда, в которой она ходила в школу и сегодня, и вчера. От фланелевой рубашки, должно быть, так и несет дымом.

О господи.

Мэтью вытащил лодку на берег, бросил швартов и направился к ней. Она годами представляла себе этот миг и в мыслях всегда находила верные слова. В ее сокровенных мечтах они принимались дружески болтать, словно он и не уезжал.

Но она-то представляла себе Мэтью четырнадцатилетним мальчишкой, который показывал ей лягушачью икру и орлят, писал ей письма каждую неделю. «Милая Лени, учиться мне здесь тяжело. По-моему, в классе меня не любят…» А она ему отвечала: «Я знаю, каково это — быть новичком. Противно до ужаса. Я бы на твоем месте сделала вот что…»

Этот… мужчина был другой, она его совсем не знала. Высокий, с длинными светлыми волосами, чертовски красивый. Что же сказать такому Мэтью?

Он выудил из рюкзака книгу — потрепанную, рваную, с пожелтевшими страницами. «Властелин колец». Лени прислала ему на пятнадцатилетие. Она помнила, что написала на книге. «Друзья навеки, как Сэм и Фродо».

Это написала другая девушка. Та, которая не знала, какая у нее на самом деле ненормальная семья.

— Как Сэм и Фродо, — сказал Мэтью.

— Сэм и Фродо, — повторила за ним Лени.

Она понимала, что это бред, но ей казалось, будто они общаются без слов, говорят о книгах, о вечной дружбе, о том, как справиться с непреодолимыми трудностями. А может, они говорили вовсе не о Сэме и Фродо, а о самих себе, о том, что выросли, но все равно остались детьми.

Мэтью достал из рюкзака коробочку в подарочной обертке и протянул ей:

— Это тебе.

— Подарок? Но у меня же не день рождения.

Трясущимися руками Лени разорвала обертку. Внутри был тяжелый черный фотоаппарат «Кэнон Кэнонет». Лени удивленно подняла глаза на Мэтью.

— Я по тебе соскучился, — признался он.

— Я тоже, — тихо ответила она, понимая, что все изменилось. Им уже не по четырнадцать лет. Но самое главное — изменился ее отец. Так что теперь дружить с сыном Тома Уокера небезопасно.

Лени пугало, что ей на это плевать.

* * *

На следующий день Лени никак не могла сосредоточиться на учебе. То и дело косилась на Мэтью, словно хотела убедиться, что он и правда здесь. Миссис Роудс даже пришлось несколько раз прикрикнуть на нее, чтобы привлечь внимание.

После уроков они вместе, бок о бок вышли из школы на залитое солнцем крыльцо и спустились по деревянной лесенке на грязный двор.

— Я потом вернусь за вездеходом, — сказал Мэтью, когда Лени забрала свой велосипед, стоявший у забора из рабицы. Забор установили года два назад, после того как на школьный двор забрела в поисках пищи свинья с поросятами. — Хочу проводить тебя до дома. Если не возражаешь.

Лени кивнула. Она словно лишилась голоса. За весь день не сказала Мэтью и двух слов: боялась опозориться. Они уже не дети, и она понятия не имела, как общаться с парнем-ровесником, особенно если тебе важно, что он подумает.

Крепко сжимая пластмассовые ручки руля, Лени катила по гравийной дорожке позвякивавший велосипед, который собрали из найденных на помойке деталей. И рассказывала Мэтью о работе в магазине — просто чтобы не молчать.

Она физически ощущала его присутствие, чего прежде с ней не бывало. Его рост, широкие плечи, уверенную легкую походку. Изо рта у него пахло мятной жвачкой, а от кожи и волос — сложной смесью покупного шампуня и мыла. Лени подстроилась под него, между ними возникла странная связь, как между хищником и добычей, опасная, как круговорот жизни и смерти, и совершенно ей непонятная.

Они свернули с Альпийской улицы и вошли в городок.

— Да, тут все переменилось, — заметил Мэтью. У салуна остановился, прочел написанные краской слова на обугленном деревянном фасаде. — Хотя некоторые не желают меняться, я так понимаю.

— Да уж.

Он посмотрел на нее:

— Мне папа сказал, что твой папа разнес салун.

Лени скрутило от стыда. Она и рада была бы соврать Мэтью, да не смогла. Но и сказать правду не сумела, ведь это значило предать отца. Все и так уверены, что это сделал он. А уж они с мамой знают это наверняка.

Мэтью двинулся дальше. Лени поспешила его нагнать, обрадовавшись, что салун, который в гневе разнес отец, остался позади. Когда они проходили мимо магазина, на крыльцо вышла Марджи-шире-баржи, вскрикнула от радости, бросилась обнимать Мэтью, похлопала по спине, потом отстранилась и окинула взглядом их обоих.

— Смотрите в оба. Ваши отцы не очень-то ладят.

Лени пошла дальше. Мэтью за ней.

Из-за разгромленного салуна и предупреждения Марджи-шире-баржи Лени стало не по себе. Мардж права. Она играет с огнем. Папа может проехать здесь в любую минуту. И если увидит, что она идет домой с Мэтью Уокером, добра не жди.

— Лени!

Она осознала, что Мэтью пришлось догонять ее бегом.

— Извини.

— За что?

Лени не знала, что ответить. За то, о чем он понятия не имел, за будущие неприятности, в которые он наверняка влипнет из-за нее. Вместо этого она промямлила что-то о книге, которую недавно прочитала, и остаток пути они болтали о пустяках — о погоде, о фильмах, которые он смотрел в Фэрбанксе, о новомодных блеснах для чавычи.

Время пролетело незаметно, хотя они шли почти час, и вот впереди железные ворота с коровьим черепом. Мистер Уокер стоял возле большого желтого экскаватора у ворот, обозначавших въезд в его владения.

Лени остановилась:

— Что он делает?

— Расчищает участок. Хочет построить несколько домиков. А над воротами сделает арку, чтобы гости знали, где нас искать. Собирается назвать это «Парк приключений в бухте Уокеров». Или как-то так.

— Гостиница для туристов? Прямо здесь?

Лени почувствовала взгляд Мэтью так же явственно, словно он к ней прикоснулся.

— Ну да. Мы на этом неплохо заработаем.

Мистер Уокер направился к ним, на ходу снял бандану и почесал мокрые волосы; на лбу белела полоска кожи.