Воинственный блондин уже благополучно покоился в багажнике «семерки», сохраняя все ту же смертельную бледность, которую приобрел во время недавней вспышки гнева. Громов занимал его место за рулем приглушенно рокочущей иномарки. «Смит-вессон» торчал за поясом его брюк рукояткой вверх, но прибегать к его помощи Громов не собирался. Пока.

Атлетическая пара оповестила о своем выходе на сцену дробным топотом ног, пересчитывающим ступени открытого подъезда. Громов предупредительно сдал назад, плавно выворачивая руль. Выбежавшим во двор париям должно было показаться, что «Вольво» разворачивается на площадке перед гаражами, чтобы лихо подкатить к ним правым бортом. Сейчас, мол, карета будет подана. Единственное, что не понравилось парням, это яркий свет, направленный им прямо в глаза.

Они не имели возможности разглядеть, что водитель за рулем их автомобиля сменился, да и не ожидали подвоха. А Громов беспрепятственно разглядел их лица — молодые, в меру упитанные, уверенные. Под куртками оба прятали автоматы, впрочем, довольно небрежно. Ни один, ни второй даже отдаленно не походил на бравого Валентина Мезенцева. Ни усов тебе, ни солидности.

— Что ж, — прошептал Громов, — тем хуже для вас, ребятишки.

Это означало, что больше пленных он брать не намерен. Куда их девать? Не в прицепе же за собой возить, штабелями сложенными!

— Да выруби ты свет на хрен! — раздраженно потребовал парень с сочными губами, похожими на нашлепки сырого мяса.

Второй ничего не сказал, потому что занялся набором номера на трубке мобильного телефона. Надо полагать, спешил доложить кому-то о том, что Регина неизвестно куда исчезла. Конечно, такая досада! Вместо того чтобы покорно умереть, девушка вздумала с убийцами в прятки играть.

Парень с телефоном и был выбран первой целью Громова. Осаженная назад «Вольво» рывком сорвалась с места, набирая скорость с каждым оборотом колес. До парней, стоящих у самой кромки бордюра, было метров пятнадцать. Слишком короткая дистанция, чтобы разогнаться как следует. Но зато и парни не успели сообразить, что превратились из охотников в потенциальных жертв.

Все произошло стремительно. Сорок километров в час — это, конечно, звучит не очень впечатляюще. А как насчет одиннадцати метров в секунду?

Что это означало на деле, испытал на себе парень с мобильником. Рыло «Вольво» ткнулось ему в левое бедро, заставив опрокинуться на капот. Он как раз намеревался сказать в трубку «алло», да так и застрял на первом звуке, который получился у него очень громким и очень протяжным. Должно быть, его невидимый собеседник на другом конце провода теперь изумленно таращил глаза, ожидая продолжения столь интригующего вступления.

Не дождался. Громов ударил по педали тормоза, вынудив парня кубарем скатиться на асфальт. Тот еще даже не успел расшибить себе затылок, когда «Вольво» понеслась в обратном направлении, туда, где остался стоять в растерянности товарищ пострадавшего.

Этот, надо отдать ему должное, опомнился, увидев, как на него, увеличиваясь с каждым мгновением, несется квадратный багажник тяжелой иномарки. Он даже проворно метнулся к подъезду, понимая, что более надежного укрытия ему не найти. Но до спасительной двери, на его беду, было не два прыжка, а целых три, и вот этот-то третий, последний, стал для беглеца роковым.

Багажник заскочившей на бордюр машины не просто протаранил его, он впечатал парня в бетонное основание, на котором крепился козырек перед подъездом. Когда, обняв шероховатый бетон, он начал медленно сползать вниз, на грязной побелке остался кровавый сгусток, вылетевший у него изо рта. Вероятность выжить после такого испытания у парня была примерно пятьдесят на пятьдесят, но Громов не стал сокращать его шансы повторным ударом. Медикам, вздумай они скрупулезно пересчитывать многочисленные переломы пострадавшего, и так без калькулятора не обойтись.

Тому парню, который остался валяться на дороге, повезло значительно меньше. Дело в том, что ему вздумалось достать из-под полы куртки автомат. Бампер «Вольво» смял горе-стрелка вместе с оружием, которым он не успел воспользоваться, а потом машину подбросило. Когда Громов дал задний ход, ее левое переднее колесо вновь перевалило через мягкое препятствие и еще некоторое время оставляло за собой влажный темный след, хотя никаких дождевых луж на асфальте не было. Теплой и душной была эта ночь. И, пожалуй, пострашней многих других московских ночей. Пересаживаясь из иномарки в свою светлую «семерку», Громов машинально отметил, что не только балконы, но и все окна дома напротив усеяны человеческими фигурами. Многочисленные зрители прямо-таки обмирали от ужаса и восторга. Как ни превозноси стремительный прогресс человечества, а люди совершенно не изменились с тех пор, когда самым любимым зрелищем у них были гладиаторские бои и публичные распятия.

Сердито захлопнув за собой дверцу, Громов завел двигатель и устремился прочь от млеющей публики, избрав такой путь, чтобы не перепачкать шины «семерки» чужой кровью. Никакого торжества по поводу удачной расправы над бандитами он не испытывал. Мертвые или искалеченные, они сразу перестали являться для него врагами. Так было всегда. Но зато каждого нового бандита, вставшего у него на пути, Громов ненавидел с новой силой, а потому ненависть его никогда не иссякала.

Остановившись в паре кварталов на красный свет, он перегнулся через спинку сиденья, чтобы посмотреть, как обстоят дела у Регины. Никаких признаков улучшения у той не наблюдалось. Лишь подержав ладонь возле открытого рта девушки, Громов убедился, что она кое-как согревает ему руку своим дыханием. А на следующем светофоре он обнаружил, что у Регины пошла носом кровь.

Кислотное путешествие, в которое она отправилась, оказалось слишком затяжным и очень опасным.

— Потерпи, — попросил Громов Регину. Голос у него был таким, как если бы вместо Северцевой-младшей в его машине очутилась уцелевшая после взрыва Лариса. — Сейчас что-нибудь придумаем, ладно? — сказал он.

Она на его слова никак не отреагировала. А яркий утенок на ее ночной рубашке вдруг показался Громову вовсе не задорным, а испуганным и растерянным. Словно он уже мысленно прощался со своей хозяйкой.

* * *

Фармацевт Анциферова, женщина средних лет и столь же средних внешних данных, сунула кончик ручки в рот и принялась постукивать ею по передним зубам, как всегда делала в периоды задумчивости. С тех пор, как она увлеклась разгадыванием кроссвордов, эти периоды сделались частыми и продолжительными. Всякие там жабы из трех букв, скифские мечи и даже название родины Одиссея давно перестали ставить ее в тупик. Но в эту летнюю ночь с пятницы на субботу ей попалась задачка не из легких. Что еще за бамбуковый медведь «П..ДА»? Как ни ломала голову Анциферова, а на ум приходило только неприличное словцо, знание которого не украшало женщину образованную и эрудированную в пределах среднего медицинского образования.

В дежурной аптеке стояла тишина, нарушаемая временами потрескиванием неисправной лампы дневного света. Да еще посапывала на раскладушке за перегородкой напарница Анциферовой, с которой они бодрствовали по очереди. Посетителей по ночам было мало, но и они внутрь помещения не допускались, потому что никогда не знаешь, кто ограничится банальным аспирином, а кто потребует транквилизатор, не располагая ни деньгами, ни рецептом, а лишь острым ножичком или шипастым кастетом. Чтобы оградить себя от такого рода головной боли, работники аптеки общались с ночными посетителями через специальное окошечко, прорезанное в металлической двери. Иногда и это бывало страшновато, но окошечко можно было всегда захлопнуть и пригрозить подозрительным личностям милицией.