Дуся радостно кивнул и напомнил:

– Но вы уж тоже, не подведите. Как-никак видный санитар женится. Какую-нибудь молнию настрочите, стенгазету, поздравление во всю стену. Рекламу тоже нужно, чтобы все знали. Я слышал, в сто двадцать восьмой палате художницу рожать привезли, можно привлечь. Ну и коллектив предупредите, чтобы никто не отлынивал, деньги чтоб аккуратно внесли.

Главный пообещал лицом в грязь не ударить, а Дуся до самого вечера носился по городу – заказывал ресторан, покупал себе наряд и утрясал прочие мелочи. «Помолвка» должна быть как настоящая. Он и относился к этому по-настоящему. Даже почти чувствовал себя женихом.

Вечером в доме Филиных появились «первые ласточки». Раздался звонок, и влетели гневная Юленька с растрепанной Танечкой.

Сдвинув в сторону Олимпиаду Петровну, они ураганом пронеслись в гостиную и рухнули на диван. Дуся, развалившись в кресле, даже немного напугался такой атаки.

– Ну?! И чем мы тебе не угодили? – в бессильной злобе щурилась Юленька. – Кого ты там лучше отыскал?

– Нет! Мы с ним работаем, да? А он кого-то выискал! – метала молнии Танечка. – Я дак и вообще уже столько лет его пасу, а он…

– Что там за красотка у тебя появилась? Отвечай! Не верти глазами! Ты на меня смотрел вожделенно? – допрашивала Юля. – Смотрел? Улыбался? А зачем тогда, если на мне не собирался жениться?! Я, может быть, уже и платье купила, потратилась!

– Я первая купила! И потратилась первая! – спорила Танечка. – И у меня дороже. И вообще я так ставлю вопрос – или ты меня ведешь в этом платье в загс, или оплачивай его стоимость!

Юля тут же вырвалась на первый план и затолкала подругу подальше в диван, чтобы та в ближайшее время просто не смогла выкарабкаться и не мешала обольщать Дусю.

– И я! И я тоже так ставлю! – усердно замотала она головой.

– Хорошо, я согласен, – сдался Дуся. – Веду в загс.

– Кого? – хором вскрикнули девицы.

– Свою невесту. Она тоже уже платье купила. Нет, вас тоже приглашаю, гостями будете.

– Ты на него посмотри! Гостями! На фиг нужны такие гости! – злились девчонки.

Но Дуся был неприступен.

– Девушки, уймитесь! Уже ничего нельзя исправить. И чего вы накинулись? Прямо никак не хотят порадоваться моему счастью. Я ее в субботу приведу, вы посмотрите. Такая умница…

– А уж красавица! – подливала масла в огонь Олимпиада Петровна. – Такая фифа! Здесь вот так, тут вот так, фигурка, волосы, а нос!..

Дуся тоже не молчал, а прямо-таки рвал девчонкам душевную рану.

– Нет-нет-нет! Только в загс и только с ней. Да вы ее сами увидите!

– Ну и ладно, – прошипела Танечка. – Только я деньги все равно сдавать не буду!

– И я! И я не буду! – присоединилась Юля.

– Дуся, мне, может быть, тоже не сдавать? – скромно спросила мать.

– А не сдавайте, – махнул рукой Дуся. – Раз пошла такая пьянка!.. Эх! Не сдавайте! Я вам просто в ресторане горячее заказывать не буду.

Девчонки поспешно уткнулись в кошельки и демонстративно бросили по десятке на стол.

– Мне горячее! И двойное! – заявила Юля и потянула подругу к выходу.

– Зря ты с них деньги-то… – укорила сына мать, когда за гостями захлопнулась дверь. – Деньгами раскидываешься, а тут на копейки позарился.

– Ничего, маманя, они злее будут! – усмехался Дуся.

– Ты, миленький мой, даже невиновных разозлишь! – буркнула мать, но больше приставать к сыну не стала.

Вечером прилетели Сонечка с Люсей. Неизвестно откуда, но девушки уже знали о предстоящей помолвке, вероятно, с объявлениями главный перестарался.

– Дуся! Я намереваюсь подать на тебя в суд! – кричала старая знакомая Люсенька.

Когда-то в коттедже она работала горничной, и превращение Дусика в богатого наследника происходило на ее глазах. С тех пор девушка не упускала из виду выгодного кавалера. Но стоило не позвонить недельку, и кто-то этим воспользовался – упустила!

Сонечка тоже толкалась рядом. Она сопровождала Люсю, даже трепетно поддерживала ее под локоток, будто девушка могла в одночасье скончаться от неразделенной любви. Была полностью на стороне товарки, а потому на Дусю смотрела с нескрываемым презрением.

– Дуся! Я подам на тебя в суд за порчу имущества! Ты испортил мне жизнь! – еще напыщеннее произнесла Люся и уже спокойнее добавила: – Конечно, ты можешь оплатить ущерб деньгами. Я вот тут подсчитала и написала…

Девушка полезла в сумочку, и пока она там рылась, матушка «жениха», Олимпиада Петровна, медленно покраснела, потом побелела, а после и вовсе сделалась фиолетовой.

– Что?! – взревела она наконец. – И ты туда же?! Написала?!

Такая резкая перемена с женщиной напугала девушек.

– И что я такого сказала? – лопотала Люся. – Я просто… с финансовой стороны, так сказать, подошла…

– А не пошла бы ты… на эту самую сторону, а?! – переливалась всеми цветами радуги Олимпиада Петровна. – Написала она! А ну! Топай отсюда! Финансистка фигова!! Нет, ну ты посмотри – теперь и горничные стадами пошли, и все с финансовыми расчетами! Дуся, да чего ты пнем-то торчишь? Гони своих красавиц! А в субботу чтоб непременно в загс!

После такого пылкого диалога девушки торопливо выпорхнули из квартиры, забыв даже попрощаться. Правда, Сонечка намекнула, что она еще забежит, но на нее так растявкалась Душенька, что девица просто махнула рукой и захлопнула дверь.

– Ну и что я тебе говорила? – устало обмахивалась кухонным полотенцем Олимпиада Петровна. – Я же говорю – деньги твои их с ума сводят, а ты – любовь, любовь!

Дуся только хмурил лоб – да уж, маманя еще тот психолог. А ведь как хотелось думать, что любят его за красоту, за ум, за мужественность… Черт, тут еще имечко маманя удумала! Ну да ладно, главное – от их затеи уже пошли круги.

В субботу с самого утра Дуся не находил себе места. Он уже четыре раза позвонил Валенсии, и та заверила, что все будет в полном порядке.

– Маманя, ты все запомнила? – в который раз спрашивал сын.

Матушка тоже бестолково носилась по комнате, то хватала на руки собачку, то зачем-то вытаскивала из-под дивана мышь, а то и вовсе принималась выдергивать брови, то есть волновалась по полной программе.

– Ой, не тряси ты меня, я и сама волнуюсь. Как-никак – у сына помолвка… А может, и правда – обженитесь с Валенсией? – нежно наглаживала она Душеньку.

– Маманя-я-я! Ну о чем ты думаешь! Я вон тебе на листочке инструкцию написал, ты давай сиди и повторяй. Сама должна понимать – тут малейшая неточность может… в трагедию… и не будет тогда у тебя Дуси…

Сын с трудом удержал слезу, а маменька и вовсе разрыдалась. После этого раскраснелись носы, глаза стали какими-то вареными и щеки напоминали посудную губку, зато на сердце стало спокойнее.