заготовила подходящую к случаю фразу из уст кота: «Графиня, ах, какая неприятность! Я бы с радостью протянул вам руку, но, к сожалению, у меня лапки». Я позлорадствую, глядя, как Меринда барахтается в длиннополом платье, пытаясь встать на ноги.

– Не вздумай! – выговорил мне Ди, когда я, не удержавшись, рассказала о плане.

На самом деле я не собиралась срывать спектакль, а то эта костлявая пакость еще расшибется, нос разобьет. М-м-м, нос разобьет! Какое приятное зрелище, даже в воображении.

– Ладно, ладно, – проворчала я. – Но помечтать-то можно!

Через неделю после спектакля состоится большой зимний бал! Единственный праздник в Академии, на который можно прийти в собственном наряде – не в форме. Сделать прическу, надеть фамильные драгоценности.

Еще летом я предвкушала фееричное появление графини Уэст в бальном зале, украшенном живыми цветами. Стены задрапированы шелком, мраморный пол натерт до блеска, под потолком горят огромные огненные шары, от которых тепло и светло, как днем. Я заранее продумала фасон платья и купила ткань под цвет глаз и прекрасного изумрудного колье, доставшегося от мамы.

Видно, не в этот раз… Боль кольнула сердце, но быстро улеглась. Пусть на балу появится не прекрасная рыжеволосая девушка, а щекастая толстуха, зато я приду не одна. И тому, кто окажется рядом со мной, будет наплевать, что мои волосы недостаточно густы, а талия недостаточно тонка. Я смогу вдоволь натанцеваться и от души повеселюсь.

Я вспомнила вечеринку перед отъездом в академию. О Солнцеликая, какая тоска царила на ней. На собственном празднике я чувствовала себя одинокой ожившей статуей. Не могла позволить себе лишней улыбки, обычного разговора по душам. Я почти не помню приглашенных, а ведь большая часть из них учится вместе со мной на первом курсе. Правда, почти все – ведуны. Так уж устроена высшая аристократия: ведуны главенствуют. А мне достался дар мамы. Она происходила из небогатого и не очень знатного рода.

Головоломка сложилась у меня в голове только недавно. Я стала задумываться о многом. О войне, о храброй хрупкой целительнице, которую полюбил влиятельный граф. О том, что он потерял любимую жену и навсегда закрылся в коконе работы и государственных дел. О том, что у него не хватало душевных сил даже на единственную дочь, оставшуюся без матери. Что баловать, потакать капризам и откупаться дорогими подарками оказалось проще, чем открыть сердце… Отец никогда не рассказывал мне о том коротком времени, когда они с мамой были счастливы. Но, если внезапно прилетала весточка из прошлого, как та бусина, найденная под столом, он совершенно терялся, бледнел и спешил поскорее спрятаться за кипой бумаг и документов.

Эх, папа, папа… Я решила, что, как только представится возможность, он уже не отделается от меня так просто. На зимних каникулах мы сядем у камина, я сама заварю травяной успокаивающий чай по рецепту Ди и расспрошу о маме, о сражениях, о дне, когда граф Уэст повстречал рыжеволосую Амалию. Выведаю все – не отмолчится теперь! Сначала ему будет больно, но это как вскрыть нарыв, который разрастался долгие годы, – папе станет легче. И мне тоже. Может быть, впервые за все время мы будем искренни друг с другом.

Надеюсь, папа не забыл, что у него вообще есть дочь. Или, выдав мне документы на имя Пеппилотты Гриллиан, он радостно вычеркнул из жизни и Алисию?

Уже на следующей неделе в академии начнется суета: десятки портних, отправленных родителями, приедут, чтобы обмерить чад и обговорить фасон будущего платья. Примерочные оборудуют прямо в аудиториях. Уверена, преподаватели за голову хватаются от бардака, царящего в спокойной академии в эти дни. Но традиция есть традиция.

После зимнего бала студентов распустят по домам. Примет ли отец меня под личиной Пеппи? Или предпочтет снять дом в столице? Пророчества Кассандры не торопились сбываться, а значит, придется еще какое-то время побыть толстухой.

Но почему-то это больше не пугало меня так, как раньше.

*** 56 ***

Дня, когда академия открыла ворота портнихам, все ждали как праздника. Еще утром, на лекции по травологии, мы увидели в окно, как по аллеям поодиночке и группами идут женщины. Внешний вид портнихи позволял угадать, кто ее нанял – богач или середнячок, еле сводивший концы с концами. Некоторые дамы в добротных пальто шагали налегке, помощники тащили следом отрезы ткани и сундуки со швейными принадлежностями. Другие, укутанные в теплые шали, сами несли корзины.

Мы все бросились к окнам, мэтрисс Жаз не стала нас останавливать, прервала лекцию, разрешив вдоволь налюбоваться и посудачить. Наверное, вспомнила, что и сама была молодой и так же, волнуясь, предвкушала бальное платье и ждала весточку из дома.

Я на мгновение забылась и сначала смотрела на самых солидных портних. Нет, баронесса Гриллиан напрасно рассчитывает на модисток, которые обшивают столичную знать. Может, папа и вовсе забыл обо мне?

Мы вернулись на места, и тут я поняла, что Клара как сидела за столом, так и продолжила сидеть. Делала вид, что увлечена учебником.

– Ко мне не приедет портниха, – пояснила она, изо всех сил делая безразличное лицо. – Денег нет. Ну и ладно, кому какая разница. Приду в форме.

Мальвина ахнула.

– Может, вместе в форме пойдем, – сказала я.

Мальвина обернулась ко мне и снова ахнула. В ее круглых глазах отразился ужас.

– Бедняжки вы мои! Родители наверняка передадут мне с портнихой атласные ленты, я обещаю, что сделаю вам лучшие прически!

Я хмыкнула, представив у стены двух неудачниц – себя и Клару. В форме, зато с яркими лентами в волосах. Зрелище не для слабонервных. Но вслух сказала:

– Спасибо, Маль.

Приезд портних всех перебаламутил. Было уже не до занятий. Мэтрисс Жаз просто попросила нас спокойно досидеть до конца лекции. Конечно, разговоры крутились вокруг предстоящего бала и платьев. Девушки рисовали на бумаге фасоны, чтобы показать подругам. Принялась было рисовать и я: узкая талия, лиф, украшенный пайетками… Бросила и смяла листок.

Оживились даже парни. Им костюмы сшили заранее, еще летом. В канун праздника их привезут камердинеры и помогут облачиться. Но парни обсуждали не наряды, а танцы: когда следует записываться в очередь в специальные бальные книжечки девушек. С одним кавалером – не больше трех танцев.

Эти бессовестные физиономии вошли в раж и стали вслух выкрикивать имена, а потом едва не передрались из-за самых популярных студенток, пришлось мэтрисс Жас напомнить им о приличиях.

Тильда раскраснелась и лучилась от счастья: если бы у нее в руках сейчас оказалась бальная книжка, танцы в ней уже были