усилия, она все же сумела заставить Мелесио преодолеть свои предубеждения и рискнуть попробовать себя в новом деле. Оказавшись за кулисами кабаре, он сначала пришел в ужас, но заставил себя потерпеть хотя бы до премьеры; ну а в тот вечер случилось чудо: впервые оказавшись на сцене, он осознал, что в его мужском теле жила не просто женщина, а актриса. Вплоть до того дня он и представить себе не мог, что когда-нибудь сможет добиться успеха на сцене; тем не менее его номер, который поначалу был включен в программу лишь для того, чтобы заполнить паузу между другими выступлениями, вскоре стал гвоздем всего представления. Теперь Мелесио зажил двойной жизнью: днем он по-прежнему оставался скромным преподавателем в школе иностранных языков, а вечерами превращался в фантастическое создание в платье, украшенном перьями и стразами. Его финансовое положение значительно улучшилось, он смог сделать кое-какие подарки матери и даже перебрался жить в более приличный район, не говоря уже о том, что у него появилась возможность гораздо лучше питаться и одеваться. Он чувствовал бы себя вполне счастливым, если бы не одно обстоятельство: всякий раз, когда природа тем или иным способом напоминала ему о его гениталиях, он испытывал чувство величайшего дискомфорта и впадал в уныние. Ему было страшно и неприятно смотреть на себя в зеркало в ванной и признаваться, что в некоторых физиологических аспектах его тело функционирует как полноценный мужской организм. Его преследовала навязчивая идея – взять садовые ножницы и кастрировать себя собственноручно: одно движение руки, и этот проклятый отросток – бац! – упадет на пол, как какая-нибудь рассеченная, истекающая кровью рептилия.

Он обосновался в квартире, находившейся в еврейском квартале; этот район был довольно далеко от того, где жила Сеньора; тем не менее Мелесио каждый день, перед тем как идти на работу в кабаре, находил время заглянуть к нам. Появлялся он, когда начинали сгущаться вечерние сумерки; в этот час зажигались первые – красные, синие и зеленые – огни в окрестных кварталах, а уличные женщины в буквальном смысле слова выходили на панель. Они прогуливались по тротуарам в полной боевой раскраске, готовые к самым активным военным действиям. Приближение Мелесио я чувствовала интуитивно и бежала к дверям еще до того, как он прикасался к кнопке звонка. Он легко поднимал меня и говорил: я смотрю, ты со вчерашнего дня ни на грамм не поправилась, тебя тут что, не кормят? Это было что-то вроде нашего ритуального приветствия, после чего он, как фокусник, извлекал словно бы ниоткуда какое-нибудь лакомство для меня. Сам он любил современную музыку, но публика требовала романтических песен о любви непременно на английском или французском языках. Он подолгу репетировал, чтобы вовремя обновлять репертуар; я по ходу дела осваивала эти песни вместе с ним. Тексты я запоминала, не понимая ни единого слова, потому что в песнях не было ни this pencil is red, is this pencil blue? – ни какой-нибудь другой фразы из курса английского для начинающих, который я прослушала еще в детстве. Кроме того, мы с удовольствием играли в дочки-матери – в ту игру, которой оба были лишены в детские годы, а также строили домики для испанской куклы, бегали друг за другом по квартире, пели итальянские народные песни и танцевали. Я любила смотреть, как Мелесио красится, и помогала ему нашивать стеклянные бусинки на его потрясающие сценические платья.

Еще в молодости Сеньора прикинула, на что может рассчитывать в жизни, и сделала вывод, что у нее не хватит терпения обеспечить себе сносное существование каким-нибудь приличным образом. Избавившись от излишних моральных ограничений, она решила начать путь к благосостоянию в качестве продвинутой специалистки по массажу; поначалу ей даже удалось добиться некоторого успеха: такие штучки в наших краях были в те годы еще в диковинку. К сожалению, рост численности населения, в первую очередь за счет бесконтрольной нелегальной иммиграции, сыграл с ее бизнесом злую шутку. Она не смогла выдержать конкуренции с азиатками, опиравшимися в таком же ремесле на тысячелетние традиции, а также с португалками, опустившими цены на подобные услуги ниже всякого разумного уровня. Сеньора, не желавшая терять чувство самоуважения, была вынуждена бросить это церемониальное искусство; она бы не стала выделывать всякие акробатические трюки даже для того, чтобы ублажить собственного мужа – в том невероятном случае, если б обзавелась таковым. Другая на ее месте смирилась бы с необходимостью работать, принимая во внимание традиции, но она была женщина инициативная, с нестандартным мышлением. Это помогло ей не только придумать, но и детально разработать проекты кое-каких пикантных игрушек, с которыми она собиралась занять тогда еще пустовавший сектор рынка. Увы, ей так и не удалось убедить кого-либо инвестировать деньги в придуманную затею: не было в нашей стране тогда – как, впрочем, и сейчас – людей с чутьем на перспективные бизнес-проекты. В итоге эта идея, как и многие другие, была бесцеремонно присвоена американцами, которые быстро оформили патенты, наладили производство и стали продавать сии забавные штуковины по всему миру. Раскладной телескопический пенис с вращающейся рукояткой, вибрирующий пальчик на батарейках и надувная грудь с карамельными сосцами были изобретениями Сеньоры; если бы ей платили даже минимальный процент, полагающийся изобретателю, она давно стала бы миллионершей. К сожалению, как это часто бывает, прогрессивная идея обогнала свое время; в те годы никому и в голову не могло прийти, что подобные забавы могут стать предметом массового спроса, а производить их малыми сериями и собирать вручную для узкого круга специалистов и продвинутых пользователей не казалось рентабельным. Выбить кредит в каком-нибудь банке на организацию собственного производства она также не смогла. Как правительство, так и банкиров в то время пьянили легкие нефтяные деньги, и никому не было дела до внедрения в жизнь новых технологий и производства нетрадиционной продукции. Впрочем, и эта неудача ее не обескуражила. Сеньора заказала высококачественный, в лиловом бархатном переплете каталог своих девочек и скромно разослала это эксклюзивное издание по адресам самых высокопоставленных государственных служащих. Буквально через пару дней она получила первый заказ: ее сотрудниц приглашали обслужить вечеринку на Ла-Сирене, небольшом частном острове, который не значится ни на одной навигационной карте; этот островок со всех сторон окружают коварные рифы, а воды вокруг кишат стаями вечно голодных акул. Попасть туда без серьезного риска для жизни можно только на маленьком самолете, который сможет сесть на короткой взлетно-посадочной полосе, построенной на острове. Радость оттого, что на закинутую удочку кто-то клюнул, быстро сменилась беспокойством: Сеньора прекрасно понимала, что такой заказ не только высокая