– Надеюсь, мне не грозит знакомство с тещей? – спросил он.

Полина отвернулась, чтобы глаза не выдали боль от внезапного укола. Она не могла не думать о матери. Понимала, что своим бегством тяжело ранила ее. Но одновременно, в глубине души, считала именно мать причиной своего поступка, повлекшего за собой такие тяжелые последствия. Именно мать первая заговорила о депрессии и необходимости принимать транквилизаторы. Полина успокаивала себя мыслью о том, что мать найдет утешение в своем новом муже, хотя и понимала, что смириться с исчезновением единственной дочери ей будет очень сложно.

Женитьба ничего не изменила в отношениях Полины и Еремина. Он все так же жил отдельно, приходил по выходным, пополняя запасы продуктов. Даже лимит на Полининой карточке остался неизменным.

А потом все в одночасье изменилось. Словно смерч прошелся по квартирке на Ясеневой, обрушив на голову Полины странные новости: ее картины понравились богатому бизнесмену из Турции. Оказывается, все это время Сергей представлял ее художницей, автором каких-то картин.

Тогда Полина впервые увидела эти картины вживую. Хотя они были выполнены в разной манере – часть написана на плохо подогнанных досках, из-за чего изображение напоминало рисунок на заборе, а часть на традиционном холсте, было ясно, что принадлежали они кисти одного человека. Особенно понравилась Полине серия человеко-зверей. Олень, волк, кот, бык были изображены в примитивной манере, казалось, будто рисовал ребенок, впервые взявший в руки кисть и краски. Если бы не глаза. Человеческие, полные непереносимой тоски. Такие глаза мог написать только истинный мастер. А еще картина, которую Полина про себя назвала «Мама». Пожилая женщина в платке, чем-то напоминающем монашеский головной убор, сидит за столом при свете керосиновой лампы. На столе свернулся уютным клубком рыжий кот и разложены черно-белые фотографии. Но женщина не обращает внимания ни на кота, ни на фото. Ее большие, окруженные морщинами, глаза смотрят внутрь, губы изогнуты в мягкой полуулыбке, как у Мадонн на картинах художников эпохи Возрождения.

Турецкому бизнесмену, которого звали Умут Кылыч, картина тоже понравилась. Полина видела, как блеснули его глаза. Ей вдруг стало страшно, поскольку она ощутила родство с этой задумчивой женщиной на картине. Конечно, на мать самой Полины – до сих пор молодую и красивую хохотушку женщина нисколько не походила. Разве что, да и то только самую малость, на свекровь Надежду Михайловну. И неожиданно Полина подумала: «А вдруг это она сама в глубокой старости?» Но если на картине действительно она, то как можно кому-то отдать ее?

Она так и сказала. То есть не совсем так. Сказала, что это портрет ее матери. И тогда Умут-бей (так, в соответствии с турецкими традициями, величал его Еремин) сказал, что в таком случае они родственники. И после этого стал к ней по-особенному относиться. Полина видела, как Еремин ревнует, но проявления симпатии турецкого бизнесмена никогда не выходили за рамки допустимого. В каком-то смысле это действительно были отношения старшего брата и младшей сестры.

Умут принес Еремину большие деньги. И Полинин муж решил покупать квартиры, считая это самым выгодным вложением капитала.

Прошлой осенью в жизни Полины появился Артем. Все четыре года, что Полина обитала в Москве, они жили в одном подъезде со счастливыми родителями энергичного мальчишки. Наверняка встречались возле лифта, однако Полина просто не обращала на младенца, лежащего, а позже и сидящего в коляске, внимания. Но однажды, когда она выходила из подъезда, какая-то женщина (тогда она еще не знала, что ее звали Лиза) крикнула:

– Артем!

И тут Полина его увидела. Одетый по-осеннему, в ярко-синюю курточку и в коричневую шапочку с медвежьими ушами, мальчик мчался прямо на нее. Полина не успела отскочить, и живой снаряд на всей скорости врезался в нее.

– Ой! – закричал он.

– Артем! – Женщина подбежала к Полине. – Извините, пожалуйста. Артем, я же тебе говорила, что на улице нужно обязательно смотреть, куда несешься! Что надо сказать тете?

– Здравствуйте! – сказал мальчик.

– А еще? – настаивала мать.

– До свиданья! – И он понесся дальше.

– Извините, пожалуйста…

Женщина ожидала ответа от Полины, но та не отрываясь следила за мальчиком. У нее тоже мог быть такой забавный, шустрый, румяный мальчишка.

– Мы с вами в одном подъезде живем, – сказала женщина. – Я – Лиза. Только вы рано уходите на работу, а мы с Артемкой выползаем ближе к обеду.

Все следующее утро Полина простояла у окна, ожидая, когда из подъезда выйдут Лиза и Артем. А когда дождалась, набросила парку и кинулась вдогонку. Лиза была только рада новому знакомству – она была не из тех, кто предпочитает одинокие прогулки. Ее манила компания, даже из одного человека. Постепенно Лиза так сдружилась с Полиной, что стала сама просить ее посидеть с Артемом. Как же иначе сделать маникюр маме неугомонного мальчишки, за которым нужен глаз да глаз? Постепенно отлучки Лизы становились все длиннее и длиннее, и Полина фактически превратилась в няньку мальчика. Но она была счастлива.

В тот роковой день Лиза выглядела как-то по-особенному – более тщательный макияж, более аккуратный пучок на голове. А еще духи. Обычно от нее пахло чем-то сладким, типа клубничной жвачки. А в этот раз к жвачке добавились сладкие восточные нотки.

– Я сегодня могу задержаться, – сказала она Полине, – это ведь ничего? Хочу по-другому покрасить волосы и что-нибудь с ними сделать, а то торчат, как палки.

Почему-то Полине не верилось, что Лиза действительно идет в парикмахерскую. Скорее всего у нее встреча, причем совсем не деловая. Но Полине это было безразлично. Главное – Артем.

– Конечно, у меня все равно нет никаких планов. Я буду рада погулять с Артемом, – улыбнулась она.

– Ты моя палочка-выручалочка. Может, вам с ним денег дать?

От денег Полина отказалась. Да она и свои готова была отдать, лишь бы иметь возможность каждый день проводить с Артемом хотя бы пару часов.

Когда через три часа Лиза не появилась, Полина отвела Артема к себе и покормила, а потом уложила поспать. Мальчик спал, а она смотрела на него, не в силах отвести глаз. Как же ей хотелось иметь такого же! Ведь это так просто: найти в детдоме ребенка подходящего возраста и усыновить. И необязательно, чтобы его звали Артем. И даже если это будет девочка – тоже здорово! Главное, уговорить Еремина. Ведь если он не захочет, то ничего из ее затеи не выйдет.

За окном стемнело, и Полина задремала, а когда проснулась, над ней стоял взбешенный Еремин.

– Ты с ума сошла! – заорал он. – Как ты могла? Лиза уже всю московскую милицию на ноги подняла. Чокнутая, ты определенно чокнутая! Психушка по тебе плачет!

Полина не понимала, в чем дело. Крик Еремина разбудил Артема, и он заплакал. Еремин схватил ребенка на руки и потащил куда-то.

Он вернулся с разбитым носом и залитой кровью рубашкой.