«Сделайте все поскорее», – мысленно молила она медсестру, худенькую невысокую женщину предпенсионного возраста. Но та, похоже, никуда не торопилась. Медленно расстелила на столе стерильную салфетку, достала какие-то колбочки, палочки.

«Сейчас еще чаю попросит», – дрожа от нетерпения, подумала Полина.

Но чай не понадобился. Медсестра попросила Полину открыть рот и привычным жестом повозила по внутренней стороне щеки ватной палочкой. Очередь была за ребенком. Полина думала, что для детей предусмотрен какой-то другой способ. Например, отрезать прядь волос или состричь ногти. Но не тут-то было. Вооружившись очередной палочкой, медсестра подошла к кроватке, где крепко спал Артем, и вопросительно посмотрела на Полину. Обреченно вздохнув, девушка взяла ребенка на руки.

Резкое пробуждение Артему не понравилось, и он завопил что было мочи. Сейчас точно свекровь прибежит, испугалась Полина. Она схватила Артема, уговаривая его помолчать, но тот вопил все громче и громче. Полине казалось, что медсестра смотрит на нее с укоризной. Мол, что за мать, которая не умеет успокоить своего сына?

– Сейчас, сейчас! – Одной рукой прижимая к себе ребенка, Полина протянула медсестре приготовленную банковскую карту. – Вот, возьмите.

– Вы хотите заплатить картой? – удивилась та. – Но в таком случае нужно было предупредить заранее. Я бы взяла с собой терминал.

– Я говорила! – стараясь перекричать ребенка, возмутилась Полина. Впрочем, сама она не была в этом уверена.

– Извините! Мне ничего не сообщили. Может, у вас все-таки найдутся наличные?

– Двадцать тысяч! – вскричала Полина.

Высыпав на стол содержимое кошелька, она пересчитала имеющуюся наличность. Три тысячи. По-прежнему прижимая к себе ребенка, понеслась в спальню и принялась рыться в карманах зимней одежды. Пусто. Выдвинула ящик прикроватной тумбочки. Памятная олимпийская сторублевая купюра «Сочи 2014», две сторублевки «Крым» и «Севастополь 2015». Мало! Со злостью закрыла ящик, и свадебная фотография – два счастливых идиота, не подозревающих, что ждет их впереди, шмякнулась на пол. Хорошо хоть стекло осталось цело. Решив, что наведет порядок позже, Полина под несмолкающие вопли ребенка кинулась обратно в комнату.

– Послушайте, – начала было медсестра, но Полина оборвала ее:

– Сейчас! – И на руках с вопящим Артемом прошла на половину свекрови.

– Полина? – изумилась та. Визиты невестки в ее часть дома можно было пересчитать по пальцам. – Что-то случилось?

– Мне срочно нужны деньги! Семнадцать тысяч. Я знаю, что у вас есть.

Отчаяние заставило Полину блефовать, но блеф удался.

– Я не знаю… – засомневалась Надежда Михайловна. – Сейчас посмотрю… Вроде должны быть…

Маленькая удача заставила Полину выдохнуть с облегчением, и, как показали дальнейшие события, совершенно напрасно.

– Павел хоть в курсе? – прокричала свекровь, стараясь переорать внука.

Полина замешкалась.

– Дай сюда! – Надежда Михайловна вырвала у нее ребенка, от чего он зашелся еще более громким криком. – Не можешь с дитем справиться! Измучила ты нас всех! Ни сна, ни отдыха. Я вон всю пенсию на таблетки от нервов потратила, – она кивнула на довольно увесистый пакет, примостившийся на столе.

Попыток поиска денег она уже не предпринимала.

– Придется позвонить Павлу, чтобы он бросил работу и срочно привез деньги, – в ультимативном тоне заявила Полина.

Ей было стыдно выступать в роли попрошайки, стыдно разговаривать с матерью Павла в таком тоне – никогда за время совместной жизни со свекровью она не опускалась до крика, хотя порой ой как хотелось, но иного выхода не было.

– А еще лучше, мы с Артемом сейчас сами поедем к нему на работу. – Полина попыталась вырвать вопящего младенца из рук Надежды Михайловны.

– Ладно, черт с тобой. – Свекровь поковырялась одной рукой в недрах древнего секретера и выудила оттуда четыре пятитысячные бумажки. – С возвратом.

– Конечно. – Схватив купюры, Полина помчалась домой. Вслед ей несся неумолкающий крик Артема.

Медсестра рада была поскорее покинуть этот шумный дом. Наскоро нарисовав квитанцию, она пообещала прислать ответ почтой и стремительным шагом, так не вязавшимся с медлительностью, сопровождающей ее появление в доме Исаевых, направилась к двери. Шума мотора отъезжающего автомобиля Полина не услышала. Рев Артема начисто забил все звуки окружающего мира.

Пользуясь минутной передышкой, Полина прошла в спальню, подняла свадебную фотографию, стерла полой кофты пыль. Какое же красивое у нее было платье! Из белейшего шелка, нежного, как сама любовь. Платье осталось, лежит где-то на антресоли. А сама любовь, похоже, разошлась по швам. Можно, конечно, подлатать, но шрамы останутся. Навсегда.

Ребенок за стенкой затих. Слышны были только причитания свекрови. Отдых закончился. Пора к станку. Что у нас по программе? Глажка, смена памперса…

– Полина, – прокурорским голосом сказала Надежда Михайловна, когда она переступила порог ее «половины». – Я тут подумала… Может, тебе действительно нужно какие-нибудь лекарства принимать? Я вот только начала… – тут она кивком указала на пакет, – и уже чувствую себя совершенно другим человеком. Хочешь, я тебя завтра запишу?

«К психиатру? – вертелось на языке у Полины. – “Овоща” в доме не хватает?»

– Я как-нибудь сама, – сквозь зубы проговорила Полина, забрала ребенка и пошла к себе.

Позвонила мужу, предупредила, что вечером нужно отдать свекрови деньги. Тот (вот же добрая душа!) даже не спросил, зачем Полине понадобилась такая сумма. Ребенок, накричавшись, заснул, даже не поев, а Полина, пользуясь моментом, скользнула в спальню. Легла на кровать, взгляд снова упал на свадебную фотографию. Вспомнились слова Надежды Михайловны о том, что Полина измучила ее своей неспособностью справиться с ребенком. Свекровь Полине жалко не было: уговорила сыночка жить у нее под бочком, вот пусть и пожинает плоды своих усилий. А вот Пашку… Пашку было жалко. На работе кутерьма, да еще и дома филиал психбольницы. Все-таки нужно попробовать пить какие-нибудь лекарства. Мысль о таблетках угнездилась в мозгу и горела раздражающе красным фонарем, требуя срочно что-то предпринять. А что?

И тут словно кто изнутри пнул Полину. Не осторожно, как пинался Темыч, а серьезно, со злостью. Надо у свекрови взять таблеток. Зачем ей полный пакет? «Так там же не только успокоительные», – возразила самой себе Полина. Свекровь в аптеку редко выбирается, вот и набирает всего подряд – нужного и не очень. От простуды, от запора, от поноса, от пониженного и повышенного давления, от насморка, витамины разные. «Тем более, – заявил злобный тип внутри ее. – Она и не заметит, что таблеток не хватает. А заметит, подумает, что в аптеке обдурили. Ругаться не поедет – далеко».

Красный фонарь в голове у Полины раскалился, поджаривая мозги. «Я всего несколько таблеток возьму. А потом съезжу с ребенком. Попрошу Пашку поставить в «Матис» автолюльку и съезжу. Скажу, что в поликлинику. Или еще куда-нибудь…» Полину охватила жажда деятельности. Как все-таки странно устроен человек. Вот уже, кажется, жизнь кончилась. Силы остались лишь на то, чтобы выбросить белый флаг. Но стоит забрезжить призрачному свету в конце тоннеля, и мозг начинает лихорадочно искать пути для превращения этого света из призрачного во вполне реальный. Наверное, это такая разновидность инстинкта самосохранения.