Санкт-Петербург, аэропорт Пулково,

21 сентября 1995 года. 08:45

Пассажиры рейса № 773 «Иркутск — Санкт-Петербург», выходя с бегущей дорожки подземного выхода с летного поля, поднимались наверх к встречающим, после чего опять спускались на пол-этажа и поворачивали налево — к залу получения багажа. И только пять гостей города на Неве — четыре женщины и один мужчина — сразу прошли к автоматическим дверям, после чего проследовали направо, к остановке автобуса. Спустя полчаса рейсовый «Икарус» распахнул свои дверцы возле станции метро «Московская». Однако пятеро спиритов не стали спускаться в подземный переход, а двинулись прямо через дворы в сторону проспекта Гагарина. Спустя пять минут они пересекли улицу Ленсовета, еще через четыре вышли к широкому скверу, тянущемуся вдоль всего проспекта, от начала до конца. В этот момент по проспекту с ревом промчался мотоцикл, и путники остановились.

— Он пропал, — растерянно закрутил головой толстяк. — Я больше не чувствую его запаха.

— Он не пропал, Сергей Салохович, — поправила его остроносая Инга Алексеевна, свитер на которой свалялся мелкими катышками. — Он передвинулся. Вот туда…

Она указала в начало проспекта.

— Да, — подтвердила Ольга, которая по-прежнему пребывала в спортивном костюме. — Он там, запах есть. Но слабеет.

— Он уезжает… — Толстяк торопливо затрусил через сквер, перебежал проезжую часть и замахал руками. Почти сразу к нему подрулила бежевая «Волга». Водитель наклонился к полуопущенному стеклу пассажирской дверцы:

— Куда надо?

— Туда! — нетерпеливо подпрыгивая, Сергей Салохович указал вдоль проспекта.

— Куда «туда»? — не понял водитель.

— Ну, туда, в ту сторону, — замахал рукой толстяк.

— В какое место нужно-то?

— Ну, туда… — опять показал спирит.

— Ты сперва пойми, куда ехать хочешь, — сплюнул водитель, — а уж потом тормози.

«Волга» сорвалась со своего места и умчалась вдоль проспекта, а Сергей Салохович опять замахал руками. К тому времени, когда дорогу пересекли женщины, от него уже уехали две машины.

— Отойди, мы сами, — посоветовала ему Ольга и, привстав на цыпочки, замахала мчащемуся зеленому «Москвичу» с драной, вымазанной черной грунтовкой, правой дверцей. Тот вильнул к бордюру, остановился. — Молодой человек, нам нужно к первому дому по проспекту. Подвезите, пожалуйста, мы очень опаздываем.

— К первому дому? — удивленно переспросил круглолицый водитель в милицейском кителе со споротыми нашивками. — Там же промзона сплошная, одни заводы!

— Да-да, — закивала рыжая, — мы на работу опаздываем.

— На работу? — Водитель с удивлением окинул взглядом спортивный костюм женщины, помятые платья ее подруг. Но предпенсионный возраст дам, их потуги на ухоженность несколько успокоили бывшего милиционера, и он открыл дверцы. — Ладно, поехали.

Вперед села Инга Алексеевна, остальные женщины втиснулись на задний диван. Едва захлопнулись дверцы, как Ольга наклонилась вперед, обхватила водителя локтем под подбородок и откинулась назад, выдергивая его к себе. Тамара Семеновна и Елена Павловна, презрев приличия, ухватили его за руки, а остроносая молодая леди, торопливо сняв туфлю, принялась со всей силы мутузить несчастного острой шпилькой по лицу, по глазам, по шее под Ольгину руку. Однако минуты проходили за минутами, а жертва не желала умирать ни от удушья, ни от травм. В конце концов, водителя уложили головой на заднее сиденье, после чего Ольга села ему на лицо всем своим весом. Бедолага изогнулся дугой, застучал ногами по панели магнитолы, крышке бардачка, приборной доске — и затих. На всякий случай женщина посидела еще немного, пока ее подруги пытались нащупать пульс своей жертвы, после чего Инга Алексеевна позвала толстяка.

Сергей Салохович устроился за рулем, немного проехал по проспекту Гагарина, перед автозаправкой повернул к густому кустарнику с заболоченной мусорной ямой перед ним. Спириты выкинули труп к старым коробкам из-под моторных вкладышей, бутылкам от импортного пива и рваным полиэтиленовым пакетам, после чего снова выкатились на проспект. Теперь они могли пускаться в погоню без глупых объяснений и оправданий.

Толстяк гнал машину вперед как только мог, но уже после нескольких перекрестков дорога стала все более сужаться, на ней появилось множество глубоких ям, через которые «Москвич» пробирался с немалым трудом, и наконец превратилась в пыльный переулок, что уперся в широкую улицу, заполненную непрерывным потоком машин. Знак перед перекрестком предписывал поворачивать только направо, то есть практически назад. Сергей Салохович повернул, потом, на ближайшем перекрестке, еще раз — и уткнулся в закрытый железнодорожный переезд. Он выругался, сдал чуть назад, вкатился в какой-то проулок, еще один — и опять оказался перед выездом на оживленную улицу. Толстяк вырулил направо, но на ближайшем перекрестке уже не стал отворачивать, а развернулся в обратную сторону и припустил по проспекту. Виадук черед железнодорожную одноколейку, перекресток, пост через широкую реку и… Спириты оказались перед «Т»-образным перекрестком.

— Куда? — повел носом мужчина.

— Налево, — указала Инга Алексеевна.

Толстяк послушался, повернул, но уже через триста метров уперся в новое «Т».

— Теперь направо, — дружно скомандовали с заднего дивана.

Сергей Салохович выскочил на четырехполосный и почти пустой Московский проспект, дал газу, перемахнул мостик и… почти сразу уперся в строительный забор.[53]Громко проклиная все и всех, толстяк развернулся, перед мостом вырулил налево, на набережную.

— Туда, туда, — оживились женщины. — Он впереди.

Увы, переехав Невский проспект и миновав Михайловский замок, спириты опять оказались перед оживленной улицей, по которой предписывающий знак требовал поворачивать только направо. Сергей Салохович послушался и начал по узкой улочке проезжать перекрестки: один, второй, третий.

— Налево, — требовала Инга Алексеевна.

— Налево, — шипели женщины сзади.

Однако светофор за светофором знаки в красном ободке указывали одно и то же: левый поворот запрещен…

В эти самые минуты Алексей Дикулин затормозил возле блочной пятиэтажки на проспекте Науки, приткнувшись передним колесом в бордюр перед рубиновой «Тойотой», откинул подножку, снял шлем и подошел к парадной напротив машины. Набрал код домофона.

— Леша, это ты?

— Я.

— Хорошо, я спускаюсь.

— Понятно, — развел руками Алексей, отпустив кнопку. — Чашечки кофе на дорогу не предвидится. Ладно, день длинный. Посмотрим, что будет дальше.

Спустя минуту щелкнул замок двери, на улицу легким шагом вышла Елена — в плотно обтягивающем ярко-желтом, с красными полосами от груди на бока, комбинезоне из какой-то мягкой кожи. Волосы были заплетены в десяток плотных косичек, так же переплетенных в одну общую косу. В ушах хищно поблескивали оправленные золотом рубины, в руке покачивался точно такой же, как комбинезон, желтый шлем с красными полосами от стекла назад.