– Лучше поговорите с моим агентом, – говорит он.

Стэмпу предлагают 2000 фунтов за десять дней работы, но он отказывается. Петр Устинов советовал ему соглашаться только на хорошие роли, а «Семестр испытаний», по его мнению, не попадает в эту категорию. Гонорар поднимают до 4 тысяч. Стэмп неохотно соглашается.

На съемки эпизода, в котором Теренс Стэмп заставляет своих подручных держать Сару Майлз, пока он пытается ее изнасиловать, потрачен целый день, у него ничего не выходит. Ему не нравится сцена, как и Саре, которая мечтает о том, чтобы ею пытался овладеть не Стэмп, а Лоуренс Оливье.

И Стэмп, и Сара Майлз жалеют, что согласились сниматься. Сара уже успела разувериться в режиссере фильма Питере Гленвилле. Она считает его слишком воспитанным и «мягким», чтобы показать весь ужас происходящего: по ее мнению, вместо жестокого группового насилия в конце концов выйдет вежливая симуляция в стиле духа второй половины пятидесятых. «Было холодно и неудобно час за часом лежать на жесткой земле школьного двора, зная, что все это совсем не похоже на правду… Хотя это был мой первый фильм, я поняла, лежа там с задранной юбкой, что «Семестр испытаний» не станет той удачей, которой, по-моему, имел шансы стать».

Сара усиливает накал, стараясь передать весь кошмар изнасилования, но Гленвилл говорит:

– Стоп! Сара, это слишком, наши зрители убегут из зала, перепуганные до смерти.

В будущем, приобретя определенный опыт, она уже по первым двум дням съемок сможет судить, будет ли фильм иметь успех.

Еще ее расхолаживает персона Теренса Стэмпа. В глазах большинства он, и она вполне это понимает, ослепительный секс-символ, «поразительное существо: темные блестящие волосы и пронизывающие голубые глаза, девственное лицо и губы, словно розовый бутон. Черты его так необыкновенны и заключены в таком бледном и печальном лице, что любая нормальная девушка не осталась бы бесчувственной – а потом сразу бы почувствовала нечто иное. Но не я».

Весь день Стэмп изображает, как насилует ее, а она изображает, как ее насилуют; оба на самом деле мысленно где-то еще. Стэмп жалеет, что взял деньги за неподходящую роль в неинтересном фильме; Сара думает о своем бойфренде Джеймсе Фоксе, оставшемся дома, а еще сильнее – об актере, исполняющем главную роль, Лоуренсе Оливье, с которым она уже начала флиртовать и вскоре заведет роман[128].

А что Оливье?

Его тоже занимают другие мысли. Он уже спит с Симоной Синьоре, которая играет его экранную жену, но Синьоре отвлекает тот факт, что ее муж Ив Монтан спит с Мэрилин Монро. В довершение всего новая жена Оливье Джоан Плоурайт недавно родила сына. Как будто чтобы еще сильнее все запутать, Оливье предлагает Саре Майлз: «Тебе надо пофлиртовать с Симоной. У нее чудесная грудь».

Позднее по сюжету фильма Сара Майлз пытается соблазнить своего учителя-алкоголика, которого играет Оливье, но он ее отвергает. «Слушай, – говорит персонаж Оливье, – подумай, как ты юна. Я вдвое с лишним старше тебя. У меня жена. Я ее люблю… Ты прелестная юная девушка, но я не могу позволить себе так думать о тебе». Эти зловещие взаимосвязи и пересечения между реальной жизнью и драмой ужасно все запутывают, тем более что реальная жизнь кажется куда более драматичной.

Наконец, отыграв свои сцены, Теренс Стэмп предоставляет им заканчивать фильм. По возвращении в Лондон, чтобы «отпраздновать освобождение», он покупает себе серовато-зеленый кабриолет «Мерседес 220SE» с темно-красными кожаными сиденьями и разъезжает по городу с открытым верхом, промерзая до мозга костей.

«Олбани», F2, Пиккадилли, Лондон W1

Февраль 1968 года

«Олбани» – роскошнейший многоквартирный дом в Лондоне. Квартиры там именуют не квартирами, а «сетами» – это одна из тех ловушек, с помощью которых высшие классы не подпускают к себе чужаков. Таким образом, в «Олбани» шестьдесят девять сетов.

Подростком Теренс Стэмп подрабатывал рассыльным и, бывая на Берлингтон-стрит, заглядывал в темноту входа и с благоговением взирал на внутренний атриум, обставленный рододендронами. С тех самых пор он мечтал поселиться там; и теперь, после успеха «Билли Бадда» и «Коллекционера», он наконец-то может себе это позволить. Он представляет себя «англичанином нового рода… очень современным, очень осведомленным, хорошо одетым и тому подобное, однако очень сильного физически и интеллектуально… парнем из рабочего класса с кучей денег, а не оболтусом из высшего общества».

Декоратор интерьеров Джефри Беннисон первым проводит Стэмпа в дом, пригласив актера и его знаменитую подружку модель Джин Шримптон на чай с критиком искусства Джоном Ричардсоном, чей сет находится на первом этаже. «Я пожирал глазами высокие потолки, стены, завешанные картинами и принтами, все поверхности, заставленные предметами искусства… Меня словно околдовали».

Ричардсон информирует его, что до недавнего времени жильцы были обязаны подписывать договор о том, что не будут «вести себя непристойным образом, держать домашних животных и ночью принимать у себя дам».

– Дам? – переспрашивает Стэмп, обращаясь к Ричардсону и Беннисону. – Вы хотите сказать, что мне придется наряжать прелестную Шримптон под мальчика?

Ричардсон объясняет, что это требование уже отменено.

– Значит, теперь здесь живут и девушки?

– О да, но то ли еще будет. Изменилась сама атмосфера. Парни выехали, дом стал уже не тот первый класс, что раньше.

Но Стэмп обнадежен и просит Беннисона известить его, если вдруг какой-то из сетов будет продаваться. И действительно, уже через месяц Беннисон сообщает, что мистер Таймуэлл, снимающий сет D1, переезжает в Марокко и готов его уступить.

– Он знает, что это я? – спрашивает Стэмп Беннисона.

– О да, дорогой, он знает, что это вы. Он видел тот мужественный снимок в приложении. Ему, кстати, очень любопытно познакомиться с вами живьем.

Стэмп не теряет времени. Беннисон берет ремонт на себя, обдирает сет D1 до голых стен, красит полы двух главных комнат в белый цвет и кладет модную шкуру белого медведя перед сделанной на заказ особо широкой кроватью в стиле ампир. Ее он покрывает черно-песочно-бежевым покрывалом, а с обоих концов кладет валики такого же цвета. Картину довершает сундук черного дерева, привезенный с Гоа, инкрустированный цветами и облаками. Стэмп в восторге. «В первый день я катался по ковру перед камином, обнимая себя и пытаясь убедить, что это по-настоящему».

Вскоре у него входит в обыкновение каждый день курсировать по Пиккадилли: утренний кофе в «Фортнуме», чай в «Рице», обед в «Уилтонз». Воплощение свингующего Лондона, он ведет жизнь денди эпохи регентства. «Здесь чувствуется безвременье, – говорит он, – меня бы не удивило, если бы улицы вдруг заполнились каретами».