– А до сих пор в этой истории было что-нибудь приятное? – Концом мундштука она постучала по моей груди. – Вы работаете на меня, если вы забыли.

На этом дискуссия была закрыта, и должен признаться, что я уже начал привыкать к ее постоянному присутствию, которое меня ничуть не раздражало.

Каменщик влетел колесом в яму и чуть не расквасил нос о лобовое стекло. Он вел машину на максимальной скорости, выжимая из нее все, на что она была способна, потому что торопился вернуться назад и присутствовать при полицейских хлопотах с сиренами, мигалками и прочей дребеденью.

«Предупреди полицию», – написал мой Компаньон. Это была прекрасная идея, но, сколько я ни пытался, мой палец отказывался набирать телефонный номер Феролли. Плюнув, я взял и позвонил Даниэле Дзуккеро. Я еще не знал, что скажу ему, и, когда мне ответил автоответчик, оставил ему бестолковое сообщение. Хуже некуда.

В шесть часов вечера мы прибыли на улицу Тибальди, и фургон стартовал, визжа покрышками, едва мы его покинули. Старуха жала на звонок до тех пор, пока горничная, шаркая туфлями, не открыла нам дверь.

Супруги ожидали в гостиной, сидя на диване. Увидев меня, они вскочили на ноги.

– Мама! – вскричал Гардони. – Что ты делаешь в компании этого типа? Ты представления не имеешь, кто он такой!

Его жена побледнела и в ярости ткнула сигарету, которую курила, в бронзовую пепельницу в форме сирены.

– Роза, – тяжело задышала она, – это твое дело – водиться с этим мерзавцем или нет, но в нашем доме мы не желаем его видеть, поэтому выгони его вон.

Моя клиентка сделал жест, каким отгоняют назойливую муху. Я заметил, что она очень устала, еще больше, чем я.

– Хватит городить чепуху, – отрезала она. – Синьор Дациери здесь для того, чтобы поговорить с вами, и мне очень интересно послушать, о чем пойдет речь. Поэтому вы должны выслушать его.

– Мама, ты не можешь заставлять нас выслушивать этого типа!

– Это кто тебе сказал? Может, ты намерен выбросить и меня из этого дома? Или ты, Кларетта, хочешь это сделать?

Я положил конец дискуссии:

– Думаю, что эта мелодрама бесперспективна. Никто из вас двоих не в состоянии выгнать меня силой, а вам будет полезно меня выслушать.

– Это почему? – спросила Кларетта Гардони.

– Потому что вы узнаете много интересного о смерти вашей дочери. Или вы не хотите?

– Хотим, естественно, – сказал Гардони жене, усаживаясь на диван. – Пусть выскажется и проваливает.

– Болван! – огрызнулась она, усаживаясь рядом.

Я подошел к столу в центре гостиной и оперся на него, чтобы было незаметно, как у меня дрожат ноги.

– Хотел бы быть кратким, но, поскольку здесь присутствует моя клиентка, я сделаю небольшое вступление, чтобы потом не было недоразумений. – Все трое уставились на меня. Я собрался с силами, заметив, что, как только я произнес эту фразу, в моей голове наступило полное прояснение. – В истории с убийством Алисы было много смущавших меня моментов. Прежде всего то, как развивались события в вечер праздника. Что заставило Алису обставить свой побег таким театральным образом, когда она могла сделать это тихо, не привлекая внимания? Для чего она украла пистолет? Почему не предположила, что тот, кто помог ей, подогнав мотоцикл к месту побега, может оказаться убийцей?

– Моя дочь была не в себе в тот вечер! Вы что, этого не заметили? – закричала Кларетта. – Я не намерена больше выслушивать этот бред!

– Нет, напротив, я все хорошо заметил! И замолчите, наконец! – рявкнул я. Она широко открыла глаза, но подчинилась, а я продолжил почти нормальным голосом: – Все это показалось мне подозрительным, как и необъяснимые внезапные изменения, произошедшие с Алисой. Незадолго до убийства она хотела только одного – сбежать из семьи и жить, как ей нравится, среди своих друзей. Ради этого она уже убегала, ради этого позволяла торговать собой человеку, с которым была связана, но ни малейших признаков сумасшествия Алиса не обнаруживала. Да, я сказал «торговать собой», синьора Кларетта, и, пожалуйста, не делайте таких глаз… Я никак не мог найти объяснения этим странностям. Причем чем больше становилось мне известно, тем запутаннее выглядела история. И вот однажды мне показалось, что я ухватился за кончик веревочки. Из собранной мною небогатой информации выходило, что Скиццо не мог быть человеком на мотоцикле. Тут я и нашел того, кто, по моим предположениям, являлся настоящим убийцей. Я так воодушевился, что забыл все свои подозрения. И это было моей первой ошибкой: я посчитал, что настоящий убийца – римский паренек по имени Рене.

Лица супругов Гардони стали белыми как мел.

– Я обнаружил его случайно, и все сошлось. Кто-то позвонил ему с телефона вашей виллы, и он внезапно и бесследно исчез накануне убийства Алисы. Сначала я подумал, что звонила Алиса. Она вполне могла иметь дружка, о котором не знал никто из ее знакомых. В общем, Рене стал для меня кандидатом в убийцы номер один. Я еще не понимал, зачем ему нужно было убивать вашу дочь, и предположил, что это как-то связано с шантажом. Кроме того, его родители рассказали, что в Милане у него была девушка, описание внешности которой совпадало с внешностью Алисы. И эта девушка, по их словам, после исчезновения Рене больше ни разу не дала о себе знать. Все сходилось. Но чуть позже я увидел ее фотографию и с огорчением понял, что я на ложном пути. Девушка Рене очень походила на Алису, но не была ею. Эта не носила никаких украшений: колечек, сережек. К тому же она блондинка. И мне пришло в голову, что с хорошим гримом ее легко принять за девушку, которую я видел в полутемной комнате вашей дочери на вилле в праздничный вечер. Я никогда прежде не видел Алисы, только на давних фотографиях в газетах, и в тот вечер не смог бы заметить, что меня водят за нос.

– Паоло! – прозвучал, словно удар хлыста, голос Кларетты Гардони. – Заставь его замолчать. Ты не можешь позволить ему продолжать.

Но ее муж, казалось, даже не слышал ее. Тогда женщина повернулась ко мне:

– Что вы тут несете? Я устала от этой белиберды! – закричала она. – Довольно! Я запрещаю вам говорить!

– Уймитесь, синьора, и дайте мне закончить! Тем более что мы уже у финала. Я пропущу ход моих рассуждений. Перейдем к гипотезе. Для того чтобы, убив кого-то, не быть при этом уличенным в преступлении, необходимо иметь убедительное алиби. Но одного алиби, как правило, недостаточно. Хорошо бы иметь и козла отпущения, да еще с такими характеристиками, при которых никто не поверит в его невиновность. Например, панка. Прекрасная кандидатура: панков никто терпеть не может. А если подставить в качестве такого козла отпущения панка по имени Скиццо?

И лучше, если бы как можно больше народа видело, как жертва сбегает вместе с ним накануне убийства. Ну, скажем, уезжает на мотоцикле. А дальше все просто: на мотоцикле и на пистолете находят отпечатки Скиццо. Следовательно, убийца – он. Да вот беда: всем известен факт, что Скиццо не умеет водить мотоцикл. По моей информации, Скиццо исчез как раз в ночь, предшествующую убийству. Вполне вероятно, что некто, задумавший или совершивший это преступление, встретив Скиццо, накачал его наркотиками, а затем оставил его отпечатки на мотоцикле и оружии. Это было нетрудно, в ту ночь Скиццо был абсолютно невменяем. Он на ногах-то стоять не мог, а уж мотоцикл вести… Значит, за рулем сидел кто-то другой. Но если это был не Скиццо, то как тому, кто приехал на мотоцикле, удалось убедить Алису сбежать с ним на глазах толпы свидетелей в точно рассчитанный момент? А что если это была не Алиса?