Наилучшее представление о русских ведьмах дают народные сказки. Баба Яга или черная принцесса (ведьма) являются в полном смысле слова мертвецами. Они преследуют и кушают людей точно так же, как умершие ведьмы из быличек. Покойная ведьма персонифицирует смерть и «заедает» людей. Нередко злоба ведьмы обращается на священника, обличавшего ее при жизни, или жениха, отвергнувшего ее любовь. Мертвая невеста и без того опасна, а если она умела колдовать, дело совсем плохо.

Одному парню посоветовали отправиться на кладбище и усесться на крест могилы его невесты-ведьмы. Он сидел там, как солдат на хорах в церкви, а призрак не мог его отыскать и звал на помощь своих подруг и младенца с хвостиком (аналог Вия, старого черта и т.п.). Младенец указал, где спрятался парень, но рассвет застал ведьм врасплох, как гоголевскую нечисть. Они провалились сквозь землю, а младенец остался стоять с вытянутой рукой.

Лежащий в гробу труп ведьмы, которой поп не отпустил грехи, обманом заманил его в церковь ночью, а когда тот начал служить утреню, загрыз до смерти. Двенадцатилетний мальчик, сын попа, успел забежать в алтарь и влезть под престол. Мертвец до него не добрался.

Встающую по ночам ведьму нашли в гробу живой. Два ужа сосали ее груди и стучали хвостами о стенки гроба. Эта деталь восходит к архаической богине со змеями и к средневековой Луксурии – дьяволице с припавшими к ее соскам змеями. Со змеями была связана и Баба Яга, сосущая белые груди девушки. Подробнее о повадках Яги и черной принцессы можно прочесть в «Страшных немецких сказках».

В позднейших быличках сказочные элементы уступают место расхожим понятиям о духах. Умершая деревенская бабка-знахарка возвращается в пустой дом и расхаживает по нему, стуча дверями и напевая. Другая ведьма перемещается по улице в виде белой фигуры с длинными распущенными волосами.

Еще одна содержательная рубрика. Как и в случае с проклятиями, определяющее значение для ее легенд имеет страсть русского народа к пророчествам и предсказаниям. Наши «знаковые» привидения разнообразнее английских. В их число вошли исторические деятели, близкие люди, антропоморфные твари, животные и растения.

М.Н. Власова называет следующие разновидности народных знамений: странник или святой, предвестник в белом (реже – в черном, красном, зеленом), персонифицированная смерть или болезнь. За исключением святого и крайне редко встречающегося покойника, все эти фигуры не являются людьми.

Я уже говорил о страшной женщине в белом, первенствующей среди всех знамений смерти. К миру живых она не имеет отношения – таких, как она, можно смело назвать привидениями. Нелепо приписывать Белой женщине какую-то миссию. Эти миссии важны для тех, кто погружен в земную суету. Мир женщины столь же реален, как и наш мир, но в обычном состоянии мы его не замечаем. Женщина не показывается нам, мы сами обретаем способность ее видеть. Плачет и воет она не по человеку, а просто потому, что призраки издают подобные звуки. Если ты видишь Белую женщину, значит, ты приобщился к инобытию, значит, скоро ты умрешь и окажешься там. Таков смысл этого знамения.

Большинство рассказчиков из народа употребляют фразу «Смерть за ним пришла», не противоречащую вышесказанному: смерть – это и есть вступление в иную реальность. В отдельных быличках присутствует слово «предупреждение», слабо вяжущееся с основным содержанием. Так, двум трактористам явилась на дороге черная фигура с вытянутыми руками. Они проехали мимо, а когда оглянулись, дорога была пуста. На следующий день оба попали в аварию, один погиб, а другой, который хотел подобрать черного попутчика, только поранился. «Наверное, это было какое-то предупреждение», – заключает рассказчик. Что еще за предупреждение? Подвези уставшее привидение – и будешь жить дальше? Но это не предупреждение, а мораль: услуга за услугу.

В другой быличке женщина в белом приходит не к тому, кто должен умереть, а к его родственнику. Казалось бы, незначительная поправка, но она полностью искажает смысл знамения. Можно подумать, призрак осведомлен о родственных связях будущего покойника. Он и впрямь осведомлен и даже обижается на обращенный к нему вопрос: «Ты зачем?» – «В следующий раз, – говорит женщина, – я приду, но ты меня не заметишь». Знай наших!

В записках В.И. Алтуфьева (1909) приведен аналогичный случай. Женщина в белом заглядывает через плечо мужа, читающего письмо с известием о смерти молодой жены. Отсюда всего один шаг до миссии. И вот в рассказе из журнала «Ребус» покойный муж приходит к жене, чтобы возвестить ей предстоящую кончину и удалиться после ряда благочестивых нотаций со словами: «Миссия окончена».

Когда «знаковые» роли исполняют покойники, их миссии мало чем отличаются от миссий родных и друзей. Нов быличках смысл прихода таких духов отнюдь не пророческий. Вспомним, как покойная мать являлась за детьми. Она не предвещала их смерть, а забирала их с собой. Смерть была заключена в природе самого призрака. Мир мертвых оказывал активное воздействие на мир живых, и живым приходилось защищаться. В этом отличие мертвеца от неведомой сущности вроде женщины в белом. Противостоять такой сущности бесполезно. Да она и не нападает.

Сравним поведение матери и других опасных покойников со «знаковым» визитом плотника Мартына (Шмелев, «Лето Господне»). Во сне Горкина покойный Мартын несет крест на кладбище Донского монастыря, где предстоит быть похороненным отцу маленького Вани. Хотя Горкин «целый день как не в себе ходил, смутный», никакого ужаса в его сне нет. Как будто убеждая самого себя, он говорит Ване: «Нету упокойников никаких, а все живые у Господа. И сон мой такой-то радостный-явный, будто послано мне в открытие, от томления душевного».

Особое место в русском фольклоре занимают видения царей и цариц. Знаки, подаваемые Анне Иоанновне, стали предметом литературных инсинуаций. Чаще всех императрице являлся обезглавленный ею Артемий Петрович Волынский и предрекал ей смерть. «Говорят, – писал Н.И. Тургенев, – что, подобно королеве Елизавете после казни Эссекса, императрица Анна не знала более покоя после ужасной казни Волынского. Ее беспрестанно преследовал изувеченный и окровавленный призрак ее старого министра. Даже на смертном ложе ей казалось, что она видит его; испуская дух, она обнаружила признаки неописуемого ужаса».

Рылеев в думе «Видение Анны Иоанновны» (1822) оставляет от «изувеченного призрака» Волынского одну лишь голову, с укором устремляющую очи на виновницу его гибели. Анну призывают «к Творцу на суд священный», куда затем призвали Ивана Грозного. По воле поэта разговорчивая голова напоминает императрице:

После этих дерзновенных речей голова не исчезает и нагло таращит очи на трепещущую царицу.