для волнений нет.

– Ты просто заснешь сейчас, малыш, – шепчу, наклоняясь над малышкой.

Глажу по волосам.

– Просто заснешь, а дядя доктор починит твое сердечко. Мы так уже делали. Это не страшно. И не больно. Зато проснешься ты уже совсем здоровой.

– Дядя доктор волшебник?

– Да, малыш. Да.

Шепчу, еде сдерживая слезы.

Время теряется. Пропадает.

Может, проходят минуты. А, может, часы, пока Раю отвозят в операционную.

– Все будет в порядке, – Солодов стискивает мои плечи.

Мы так и остаемся в маленькой палате. Здесь будет дожидаться итогов операции.

– Это лучший врач. Он творит чудеса. Все будет хорошо, Таня! Поспи пока. Или прими душ. Операция не закончится быстро.

Естественно, ни о каком душе и речи быть не может.

Глаза разъедает горькими слезами.

Как на иголках, расхаживаю из угла в угол. Даже кофе, который приносит Солодов, и тот выпить не могу.

Проливаю на себя половину стаканчика, успевая обжечься, прежде, чем понимаю, что это совсем бесполезная затея.

Руки дрожат. Меня всю колотит.

– Может, мятный чай? Таня. Тебе нужно успокоиться!

– Нет, – отрывисто качаю головой. – Не смогу.

Вытягиваю вперед свои трясущиеся руки.

Да меня и внутри колотит ничуть не меньше. Зубы стучат. Глотка сделать не смогу. Горло сводит спазмом.

Час. Второй.

Кажется, за это время я сойду с ума или поседею!

Но операция все длится, накаляя мой нервный порог до предела. Никто к нам не выходит. Пусть бы сказали хоть что-нибудь!

– Присядь хотя бы.

Солодов ловит меня за руку.

– Ты тоже. Должна быть сильной. Ради малышки. Не изматывать себя. И ради ребенка. Тань.

Его руки успокаивают. Горячие, в отличие от моих. Совершенно ледяных.

Но я не могу усидеть на месте. Да я даже стоять, и то не могу!

Кажется, проходит целая вечность!

За окнами давно уже рассвет.

– Операция прошла успешно.

Наконец в палату входит измученный доктор.

– Малышка проспит скорее всего, до вечера. Ну, и нужно будет остаться. Понаблюдаться пару дней. Максимум, неделю. У нее крепкий организм. И прошлая операция дала неплохие результаты. Надеюсь, больше вам не придется с ней лежать по больницам. Но наблюдение необходимо. Особенно, первое время.

– Спасибо, – выдыхаю омертвелыми губами.

– Спасибо вам…

Ноги в один миг становятся деревянными.

Как будто из меня выкачали все силы.

Почти доползаю до уборной.

Захлопываю за собой дверь. Тяжело прижимаюсь спиной к кафельной стене.

Теперь меня прорывает. По-настоящему.

Ноги не держат. Во всем теле иголки и дикая слабость.

Не замечаю, как просто съезжаю на пол.

Обхватываю лицо руками и начинаю рыдать.

Громко. Взахлеб. Напряжение и страх за малышку, которые не давали мне покоя все эти месяцы. Сейчас прорываются, как огромный нарыв.

Меня трясет.

А я не могу остановиться!

  – Таня. Таня, открой!

Слышу хриплый голос Евгения.

Он нервно барабанит пальцами в дверь.

– Открой!

А я… Я с места сдвинуться не могу!

Все тело сотрясают дикие рыдания. До спазма. До икоты.

Сижу и реву, обхватив голову руками.

– Таня. Все позади. Малышка будет жить! Не просто жить! Она будет здорова! Слышишь! Будет, как все дети. Бегать. Гулять. Все закончилось!

Но от его слов истерика не проходит.

Наоборот. Накатывает с новой силой.

Сколько времени я жила с этим диким грузом?

Под страхом того, что вот так, как этой ночью, с малышкой что-то случиться, а я….

Задыхаюсь.

Я ничем бы не смогла ей помочь! Денег на операцию и близко не было! Каждый день успокаивала себя тем, что еще есть… есть время!

А его, выходит, не было!

И … Если бы не он… Я бы могла потерять сегодня сестренку! Мою светлую малышку! Единственного родного человечка, за которого я в ответе! Не увидеть больше никогда ее такой открытой улыбки, от которой даже самый хмурый день становится солнечным!

И рыдания сотрясают меня с новой силой.

– Таня. Я ломаю дверь.

Ничего не могу с собой поделать. Я в полном ступоре.

Что-то грохочет. Дверь с треском распахивается.

Меня подхватывают крепкие руки.

– Тише. Тише, малышка. Ну? Все позади.

Солодов прижимает меня к себе.

Сама не замечаю, как цепляюсь за его рубашку.

Кажется, все мое тело просто заледенело! И его горячая кожа единственный теплый огонек. Единственным способ согреться  не заморозиться в лед.

– Тссссссссссс….. Я рядом, – он шепчет, гладя меня по голове. Как маленькую.

Прижимает к себе еще сильнее.

Скользит по лицу губами, стирая мои слезы.

– Больше не будет этого страха. Маленькая моя. Все позади…

Его жаркие губы скользят по моим.

Накрывают горячей волной, заставляя сердце ожить и забиться.

Почти ничего не соображаю. Не помню.

Кажется, перед глазами становится совсем темно.

Все растворяется. Ничего не остается. Только мощные удары его сердца прямо под моими ребрами. Горячие пальцы. И… Губы, которые как будто пытаются стереть, выпить из меня мою собственную боль… И чувство. Что меня куда-то несут… Или я просто проваливаюсь…

Евгений

– Все будет хорошо, маленькая. Тихо. Тихо. Я не дам тебя в обиду, – шепчу в ее волосы. Зарываюсь в них пальцами.

Несу прочь.

Изо всех сил сжимаю хрупкое дрожащее в моих руках тело.

Не совсем понимаю, что делаю.

Стираю ее слезы губами. Целую. Пытаюсь утешить. Согреть.

Она доверчиво прижимается ко мне. Впивается закоченевшими пальцами в рубашку.

Кажется, слетают пуговицы.

Но это неважно.

– Моя маленькая. Моя сильная храбрая девочка.

Глажу по волосам.

Каково это? Знать, что твоя маленькая сестренка больна? Что в любой момент может умереть?

Я бы с ума сошел. А что она чувствовала? Как с этим жила?

Понимаю. Ее слезы сейчас, это облегчение.

Но мне просто страшно на нее смотреть.

Такая хрупкая. Такая бледная.

Кажется, сейчас самое важное, это забрать ее из этих стен. Успокоить. Утешить. Лучше всего было бы вколоть успокоительное. Но, надеюсь, это просто выйдет из нее.

– Что… Куда…

Будто очнулась.

Цепляется пальцами еще сильнее. Распахивает совсем запухшие замутненные глаза.

– Тихо. Рая проспит до завтра. И тебе тоже нужно отдохнуть.

Так и несу на руках, прижимая к себе, как самую драгоценную ношу. Все еще поглаживаю. Целую.

Не знаю, как успокоить. Какие найти слова? И нужны ли они?

Через дорогу от больницы гостиница.

Палату часто выделяют частным клиентам. Тем, кто ждет результатов операции. Чтобы не сходить с ума в коридоре. Но чувствую, что дольше оставаться здесь ей будет слишком тяжело.

Поэтому